Организация и направления научных исследований и разработок проблем коррупции
Нынешняя система организации научных исследований и разработок в области борьбы с коррупцией не имеет принципиальных отличий по сравнению с прошлым периодом. Вместе с тем практически все количественные и качественные характеристики сегодняшней коррупции, ее носители, причины и условия, порождающие коррупцию, меры противодействия стали принципиально иными и отличаются от тех, которые были 10—15 лет назад. В такой ситуации рассчитывать на достойный вклад современной криминологической науки в борьбу с коррупцией без соответствующих корректировок не представляется возможным. Тем более если предстоит борьба не только с бытовой коррупцией, но и с коррупцией элит[1].
Где и кто в настоящее время занимается научными исследованиями проблем коррупции? Как и в советский период, работа эта проводится в основном в ведомственных научно-исследовательских институтах и научных центрах, в некоторых высших учебных заведениях, а также самостоятельно отдельными учеными или группами ученых. В состоянии ли они ответить на новые реалии коррупции, провести монографическое изучение личности современного коррупционера, максимально конкретизировать причины коррупции и предложить предметный перечень мер по ее предупреждению? Опыт показывает, что ответ на этот вопрос, как правило, отрицательный. Что нужно сделать в плане совершенствования организации научных исследований коррупции?
Очевидно, социальный заказ на подобного рода исследования должен исходить преимущественно от субъектов политической воли и организаций, обеспечивающих их функционирование (Администрация Президента РФ, комитеты и комиссии Государственной Думы и Совета Федерации, руководящие структуры политических партий и объединений, отдельные надзорные и контролирующие органы). При такой постановке вопроса, требующей, конечно, более высоких качественных характеристик исполнителей научных исследований, возможно рассчитывать на реальный успех в научном обеспечении борьбы с коррупцией. Так можно, в частности, решить проблему надлежащего информационного, финансового, правового, управленческого обеспечения проводимых исследований и внедрения их результатов в практику.
При этом внедрение в практику результатов теоретических разработок по борьбе с коррупцией требует самостоятельного анализа и изучения. Однако очевидно, что без соответствующих прямых указаний руководителей государственных властных структур подобное практическое внедрение совершенно утопично. Более того, даже при надлежащей проработке этого вопроса надо быть готовым к тому, что опыт практического внедрения теоретических подходов к борьбе с коррупцией может быть с низким эффектом, а вероятно, и вовсе с отрицательным. Важно иметь точные оценки такого положения дел, поскольку первое внедрение антикоррупционных мер может просто саботироваться представителями низового уровня органов государственной власти и управления. Чем ниже уровень социального заказа на такие научные разработки, тем сильнее практический саботаж и естественное сопротивление тех должностных лиц, против которых должны действовать дополнительные ограничительные меры. Не имеет принципиального значения, с чем связаны эти дополнительные ограничительные меры. Даже самые, как может показаться, безобидные из них будут активно саботироваться.
Более низкий уровень социального заказа на криминологические исследования коррупции, подобный сегодняшнему, также возможен, но рассчитывать в этом случае на стратегический прорыв в борьбе с коррупцией не приходится.
Направления и структура научных исследований и разработок проблем коррупции определяются по традиционной схеме, характерной для других видов преступлений (преступления против жизни и здоровья, имущественные преступления, преступления по неосторожности и т. д.). Вполне допустим такой методический подход, когда в структуру программы исследования входит изучение: 1) особенностей состояния, структуры, динамики преступности; 2) личности преступника; 3) причин и условий, способствующих совершению преступлений; 4) мер противодействия преступности. Однако более правильно в современных условиях расширить этот базовый набор за счет научных разработок таких составляющих элементов, как: а) социальные последствия коррупции; б) ее объективный прогноз на национальном и международном уровне; в) территориальные различия количественных и качественных характеристик коррупции; г) коррупция в отдельных сферах хозяйственной и управленческой деятельности; д) «положительный» эффект коррупции; е) монографическое изучение личности коррупционера; ж) сравнительный криминологический анализ коррупции в зарубежных странах (с высоким и низким уровнем не только коррупционной преступности, но и общей преступности); з) эффективность уголовно-правовых запретов и иных ограничений в борьбе с коррупцией.
Социальные последствия коррупции изучены недостаточно. Они заключают в себе большие инерционные негативные механизмы. Эти механизмы проявятся в отдаленной перспективе, и их действие будет носить латентный характер. Поэтому, например, коррупционная составляющая искусственного создания видимости благополучной статистики с раскрытием преступлений может проявиться совершенно неожиданно, когда выяснится, что за преступление, которое человек не совершал, он отбыл наказание в виде лишения свободы или, как в советское время, был расстрелян.
Прогнозом коррупции занимаются многие общественные международные организации, но объективность их оценок и выводов, как правило, подвергается серьезной и обоснованной критике из-за размытых критериев оценки и подходов к изучению коррупции в разных странах. Более того, статистический материал часто вызывает большие сомнения, что вполне объяснимо, учитывая трудности, с которыми сталкиваются такие организации при изучении коррупции в той или иной стране. Они вынуждены пользоваться не только непроверенными данными, но даже откровенными слухами, сплетнями и оценками сомнительных экспертов. К сожалению, усугубляет такую ситуацию очевидная политическая составляющая их деятельности, которая совершенно открыто присутствует практически в каждой международной организации. Значительная их часть финансируется конкретными институтами государственной власти некоторых стран. Политический заказ при таких обстоятельствах является неизбежной частью их функционирования.
Территориальные различия коррупции порой вызваны разнообразными факторами, поэтому классифицировать их можно, только применив различные критерии, которые будут иметь функциональное значение лишь в данном конкретном случае и на данной конкретной территории. При этом жесткость подходов, связанная единообразием понимания негативной сути коррупции на федеральном уровне, будет обратно пропорциональна положительному эффекту от их внедрения на практике. Даже разовые устрашающие акции в виде, например, арестов высокопоставленных должностных лиц, без учета таких «мелочей», как именно, в какой форме и каким способом эти аресты происходят, не могут дать серьезного эффекта вне территориальной специфики. Опыт советского прошлого, когда действовала единая система пропаганды и воспитания, которая после распада Советского Союза оказалась абсолютно неэффективна, особенно в республиках с традиционно сильными клановостью и родственными племенными взаимоотношениями, доказал пагубность и бесперспективность игнорирования территориальных различий.
Примерно то же самое можно сказать о необходимости учета особенностей коррупции применительно к отдельным видам хозяйственной и управленческой деятельности. Например, введение так называемого нулевого порога выдоха при проверке на наличие алкоголя в организме человека привело к масштабным злоупотреблениям со стороны полицейских, патрулирующих автомобильные дороги. При этом бесперспективность такой меры подтверждается статистикой гибели людей на дорогах, которая, к сожалению, не имеет положительной динамики.
Исследование «положительного» эффекта коррупции в действительности могло бы способствовать выявлению острых болевых точек и недостатков в управлении и деятельности институтов государственной власти, устранение которых привело бы к значительному совершенствованию государственного аппарата. Важно отметить, что затраты на устранение подобных болевых точек, которые граждане обходят при помощи коррупции, давая подношения государственным служащим за то, что они упрощают какие-то бюрократические процедуры, не требуют больших вложений и осуществления контрольно- надзирательных полномочий. Такие бюрократические преграды нужно убирать.
Исследование личности коррупционера всегда актуально. К сожалению, работы по данной теме нередко носят однобокий и неглубокий характер. Они также грешат стандартными подходами и штампами, известными еще с советских времен. Не умаляя достоинства прошлых разработок, стоить иметь в виду, что личность современного коррупционера не просто претерпела существенные изменения практически по всем параметрам, но продолжает меняться, причем настолько стремительно, насколько быстро меняется даже не система государственного управления, а система совершенствующихся рыночных механизмов хозяйственной деятельности.
Изучение зарубежного опыта борьбы с коррупцией, как и эффективности уголовно-правовых запретов, должно стать повседневной заботой тех, кто реально заинтересован в борьбе с коррупцией. Обусловлено это сложившимися штампами либо о чрезмерном преувеличении значения такого опыта (причем почему-то опыта западных ученых, но не ученых остального мира), либо об идеологически оправданном его игнорировании.
В российской криминологической литературе такие ученые, как М. М. Бабаев, В. Е. Квашис, В. В. Лунеев, выносили эти вопросы на обсуждение в разных вариантах. Однако сегодня практическое их восприятие ничтожно мало даже в тематике диссертационных и иных работ монографического свойства.
- [1] В политологии политическая элита определяется как группа или совокупностьгрупп, выделяющаяся из остального общества влиянием, привилегированным положением и престижем. Она непосредственно и постоянно участвует в принятии решений,связанных с использованием государственной власти или воздействием на нее. В состав элиты входят лица, занимающие руководящие или господствующие позиции в обществе.
