Эвдемонистическая этика Л. Фейербаха
Людвиг Фейербах (1804 — 1872) изучал теологию в Гейдельбергском университете, но, разочаровавшись в богословии, переехал в Берлин, где слушал лекции Гегеля. Испытав неудовлетворенность от гегелевской философии Фейербах некоторое время разделяет взгляды младогегельянцев, и сам выступает от имени этого течения. В 1828 г. начинает преподавать в качестве приват-доцента в Эрлангенском университете, однако в 1830 г.
его увольняют оттуда за опубликование труда «Мысли о смерти и бессмертии», в котором он отвергает бессмертие души, признает только бессмертие человеческого сознания в родовом смысле. Далее Фейербах ведет уединенную жизнь в небольшой деревне в Тюрингии, публикуя свои философские труды.
Свои этические воззрения Фейербах излагает в работе «Эвдемонизм». Само название уже показывает тот основной принцип, на котором строятся этические взгляды философа.
Вариант эвдемонизма, предложенный Фейербахом, можно считать наиболее развитым, завершенным выражением данной этической позиции. Поэтому анализируя его взгляды, можно рассмотреть все сильные и слабые стороны эвдемонизма как принципа обоснования морали, увидеть, в чем недостатки понимания специфики субъективной жизни в том варианте материализма, который получил название антропологического.
Стремление к счастью Фейербах считает естественным стремлением всего живого. Даже гусеница, отмечает он, стремится к счастью и успокаивается лишь на любимом кусте. Таким образом, стремление к счастью понимается как природное начало человеческой жизни. Аргументировать это положение иначе как ссылкой на всю природу Фейербах не может.
Стремление к счастью выражается в воле, которая связана с ощущением. Здесь Фейербах сразу же противопоставляет свои этические воззрения философии Канта и Гегеля, утверждая, что никакой свободной воли, оторванной от стремления к счастью, быть не может. Она — выдумка идеалистов.
Последовательно проводя принцип стремления к счастью как основу всей человеческой деятельности, Фейербах решительно выступает против буддизма, который объявляет саму жизнь страданием, а смерть рассматривает как избавление от этого страдания, то есть благо. Всякое страдание, говорит Фейербах, вообще может восприниматься только соотносительно со стремлением к счастью, в качестве препятствия в реализации этого стремления. Поэтому если отрицать, что в жизни реализуется стремление к счастью, понятие страдания вообще лишено смысла.
Однако несмотря на оправданную критику идеалистической этики, Фейербах, по выражению Ф. Энгельса, «не нашел дороги из им самим смертельно ненавидимого царства абстракций в живой, действительный мир... За точку отправления он берет человека, но о мире, в котором живет этот человек, у него нет речи»[1]. Признавая счастье основным стремлением человека, Фейербах совершенно не видит относительности самих представлений человека о счастье, не замечает, что они развиваются вместе с развитием общества и, следовательно, меняются вместе с возвышением второй, общественной природы самого человека. Правда, Фейербах признает, что представление о счастье грязного, немытого дикаря отличается от представлений современного человека. Но объективную основу этих различий он пытается найти исключительно в природных основаниях. Согласно его воззрениям, дикарь все же объективно менее счастлив, так как вследствие грязи клетки и поры его тела менее открыты для восприятия природы, чем клетки и поры современного человека.
Следование принципу эвдемонизма требовало от Фейербаха согласования его с традиционными этическими понятиями долга и совести. Это согласование Фейербах проводит на основе:
1) умеренности в отношении к себе (ограничение со стороны естественных последствий чрезмерных наслаждений); 2) уважения стремления к счастью других (ограничение со стороны общественных последствий неправильного поведения).
Говоря о долге, Фейербах отмечает, что самоограничения по отношению к себе могут возникать на основе определенных стремлений к счастью. Например, желая научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте, человек должен преодолевать трудности учения. Но то, что само это желание также имеет общественную природу, Фейербах не видит. Для него долг — это самопреодоление определенного состояния, вызванного дурным настроением, неожиданным проявлением лени и т. д. Поэтому долг все же развивается на базе определенного природного желания, но никак не вопреки ему. «Сколько нужно для того чтобы сделаться мастером в игре на каком-нибудь инструменте! Какое упорство, какое неустанное прилежание, жертвующее столькими дорогими радостями! Какие скучные упражнения! Какие напряжения мускулов и нервов! И хотя я принялся за этот инструмент только из склонности, как часто я тем не менее играл на нем с отвращением, только по долгу, как часто при дурном настроении посылал его к самому черту! И все же этот инструмент, проклинаемый мною в моменты досады за лишения и муки, которые он взваливал на меня, являлся для меня источником величайшего наслаждения и счастья»[2]. Такая постановка вопроса, связанная с выведением долга исключительно из правильно понятых обязанностей по отношению к самому себе, обедняет его содержание, устраняет критерии блага и добра, идущие от всей совокупности культурных достижений человечества. В этом смысле оно не только бедно из-за отсутствия понимания счастья как стремления к достижению совместно разделенных с другими людьми целей, но может также содержать прямую ошибку. Точно так же, как в случае долга, понятого в смысле самопринужде- ния в примере с обучением игре на флейте, Фейербах говорит о долге заставлять себя пить хорошее вино. Это, с его точки зрения, позволяет сформировать правильную привычку и, в конечном счете, приводит к благу. Вполне понятно, что подобная структура выведения долга из склонности вполне может соответствовать наркотической зависимости и, разумеется, не может быть принята как теоретически оправданная.
Уровни обязанностей человека в отношении к себе и обязанностей в отношении к другому оказываются у Фейербаха разорванными. Это не позволяет ввести в содержание долга проверенные практикой объективные критерии, которые, конечно, соотносятся с благом, но отнюдь не так, как это виделось Фейербаху. В действительности, общество на каждом данном этапе своего развития формирует представления человека о высших целях бытия, в соответствии с которыми может строиться процесс его самореализации. Они, конечно, могут быть очень вариативны, особенно в современную эпоху развитых технологий, но, тем не менее, они никогда не являются исключительно субъективными критериями, поскольку объективность возможных каналов самореализации идет в конечном счете от реальных способов разрешения исторически подвижного противоречия между обществом и природой, от всех тех усилий, которыми люди поддерживают свое динамическое существование.
Фейербаховская теория в целом не идет дальше разумного эгоизма. В ней элементарно объясняется необходимость заботы о счастье другого. Согласно представлениям Фейербаха, забота о счастье другого — это реализация в жизни людей простого биологического отношения между мужчиной и женщиной. Поскольку один не может быть счастлив без другого, он должен заботиться и о его счастье. В фейербаховской теории остается не- объясненной мотивация заботы о счастье будущих поколений, забота о сохранении многообразных форм жизни на Земле, а также забота как долг, которая может и противоречить индивидуальному счастью.
Положение о необходимости уважения интересов других анализируется Фейербахом на основе «золотого правила нравственности». Это правило он также пытается связать со стремлением к счастью, показывая, что человек, не обладающий этим стремлением в развитой степени, просто не может предположить, что такое же стремление имеется и у других. Следовательно, он не может осуществлять нравственного поведения. Точно так же, чем более человек восприимчив к собственным страданиям, тем больше он, согласно Фейербаху, может понять страдания других. Огромную массу фактов, противоречащих данному положению, Фейербах попросту игнорирует в силу того, что не видит никаких иных противоречий между людьми, кроме тех, которые вызваны дурными склонностями их характера. Здесь явно имеет место недооценка обусловленности мотивов поведения социальными условиями жизни людей, в том числе — непонимание того, что жестокое отношение друг к другу может быть порождено жестокими условиями жизни (экономической конкуренцией, политической борьбой), несовместимыми с представлениями о всеобщем равноодинаковом счастье.
Жертвенное поведение Фейербах объясняет на основе все того же стремления к заботе о счастье других. Здесь центральным образом его рассуждений о морали оказывается жертва жизнью во имя счастья друга. «Добродетель — это собственное счастье. Которое, однако, чувствует себя счастливым только в связи с чужим счастьем, которое готово даже пожертвовать собой, но только потому и только тогда, когда обстоятельства, к несчастию, складываются так, что счастье других, которых больше, чем я, и которые значат для меня больше, чем я сам один для себя, зависит от моего собственного несчастья, когда жизнь других зависит только от моей собственной смерти»[3]. Фейербах полагает, что такой образ действий может доставить счастье также и тому, кто жертвует. Но это, конечно, очень наивно, ведь фактически такое предположение допускает, что какая-то минута радости от того, что ты приносишь счастье другому, может зачеркнуть всю жизнь. С нашей точки зрения, жертвенное поведение, конечно, требует иного объяснения. Оно вообще не может быть построено на эвдемонистических началах.
Контрольные вопросы
- 1. За что Кант критиковал предшествующие ему моральные теории?
- 2. Что такое «категорический императив», какие его формулировки вы можете привести?
- 3. Что для Канта важнее: мотив или результат поступка?
- 4. Какой общественный идеал предлагает Кант, какова его концепция истории?
- 5. Как, согласно Канту, проявляется единство нравственного и эстетического?
- 6. Какие исторические этапы в развитии нравственного сознания выделяет Гегель?
- 7. В чем Гегель видит разницу между моралью и нравственностью?
- 8. Почему мораль у Гегеля относительна, а у Канта — абсолютна?
- 9. Что общего у Гегеля и Маркса в решении нравственных вопросов, в чем различие?
- 10. В чем Фейербах видит недостатки этики Канта и Гегеля?
- 11. Какое основное стремление Фейербах приписывает всему живому?
- 12. Как Фейербах объясняет необходимость заботы о любимом?
- 13. Как Фейербах понимает необходимость исполнения долга, в чем недостатки его представлений?
