Валюативное содержание идеологии

Здесь мы сосредоточимся на такой форме репрезентации валюатива, как идеология. Валюативные свойства языка мы детализируем в следующей главе, раскрывающей интерпретационную природу валюативного моделирования.

Отношение к феномену идеологии в нашей стране специфично: оно не может быть безразличным в силу долгосрочного господства одной, причем тоталитарной, формы идеологического сознания. В связи с этим актуальной является взвешенная, отстраненная от субъективных коннотаций рефлексия над идеологической проблематикой. Такая установка позволит не только увидеть причины идеологического порабощения масс на материале нашей истории, но и расширить границы идеологической реальности как таковой, обнаружить принципиально общее для всех форм идеологического сознания.

В целом выделяются три этапа, определяющие отношение к идеологии в науке и в обществе: идеологизации, деидеологизации и реидеологизации. Обычно этап идеологизации не выделяется. Однако даже формально ясно, что идеологизация предшествует второму этапу. Этот первый период осмысления идеологического связан с самим появлением термина идеологии и идеологического движения во Франции. Критика же идеологии как классового и потому лишь мировоззренческого сознания восходит к работам прежде всего классиков марксизма («Немецкая идеология» Маркса и Энгельса являет собой канонический текст в этом отношении). Однако, как известно, парадоксальным образом эта критика идеологии обернулась идеологическим господством самого марксизма. Более последовательно идеология критикуется в трудах Р. Арона, И. Бариора, Р. Га- роди, Л. Колаковского, К. Мангейма, А. Лефевра, Э. Фишера, Л. Парейсо- на. Позже возникает тенденция к отождествлению идеологии не только с неким ложным, но также и с конфликтным, более того, тоталитарным, сознанием. Она отслеживается в работах В. Альберта, Д. Белла, У. Липмана, К. Поппера, Э. Топича, Ф. Фукуямы, Ф. Хайека, С. Хантингтона и др., относящихся ко второй половине 50-х - началу 60 гг. XX века. Именно эта тенденция связывается с феноменом деидеологизации. В СССР и затем на постсоветском пространстве она формируется позднее - с начала Перестройки (1985).

В настоящее время присутствует дискурс реабилитации идеологии (исследования П. Ансара, И. Горовитца, Э. Винера, О. Лемберга, Т. Роз- зака и др.)¹. Идеология рассматривается как явление, требующее интердисциплинарного изучения, но странным образом - все-таки каждой дисциплиной в отдельности: культурологические аспекты - в культурологии (соответственно культурологами), отдельные формы идеологии изучаются политологами, социальные стороны идеологических явлений - философами и социологами и т.д.^{[1] [2]}. На наш взгляд, особенность исследований идеологии состоит в том, что последняя изучается в рамках собственных границ - как предметное поле, достаточно общее для полноценного исследования. Представляется необходимым погрузить идеологический дискурс в какой-то более общий. Структура этого более общего дискурса в свою очередь позволит выделить специфику идеологических высказываний, преломляющих эту структуру в своем ракурсе. Мы полагаем, что таким более общим дискурсом является валюатив- ный, построенный на базе особого языка, который мы назвали валюа- тивным и который представляет собой особый субъязык естестествен- ного языка. Структуру словаря такого фрагмента естественного языка мы зададим ниже. Здесь отметим лишь, что его высказывания имеют комплексную структуру вида: | V; Г|, где V - валюативная, а Г- фактическая подструктуры валюативного высказывания. Эта структура нами была определена в статье «Логический стандарт оценочных рассуждений»^[3]. Валюативные высказывания разных более частного вида дискурсов отличаются соотношением составляющих данной структуры. Здесь мы покажем, что идеологическое высказывание является валюативным, причем с валюативной доминантой вплоть до полного вырождения фактической составляющей.

Следует отметить, что собственно валюативный аспект идеологического сообщения, если и выделяется исследователями идеологии, то, в основном, как аксиологический, и никогда не рассматривается как доминирующий. Так, в частности, Е. Савеленок отмечает пять функций идеологии.

• 1. Интегративная - функция объединения людей, интеграции общественно-политических и социальных образований на основе принятия как можно большим количеством людей тех или иных общих идей и ценностей.
• 2. Аксиологическая - идеология формирует ценности, имеющие характер социальных норм.
• 3. Познавательная - дает методологические и гносеологические основы взгляда на мир, исполняет функции различения и наименования объектов и явлений действительности, предоставляет и развивает определенные методы и способы познания, разъясняет и объясняет те или иные стороны и проблемные стороны действительности. Идеология интерпретирует мир и осуществляет ориентацию человека в нем.
• 4. Мобилизующая - посредством общности идей и соответствующего их содержания идеология мобилизует людей и побуждает к тем или иным действиям (или бездействию).
• 5. Прогностическая - идеология является специфическим инструментом социального ориентирования и прогнозирования. Основным элементом прогноза является идеал, который носит нормативный характер, - он обозначает не просто то, что будет, а то, что должно быть. Идеологическое прогнозирование может осуществляться как на теоретическом уровне, так и на программно-директивном. В конечном итоге прогноз становится предметом убежденности и веры. Целью идеологического прогнозирования, в отличие от иных видов прогнозов, является не только объяснить, но и направленно воздействовать на действительность. Идеологический прогноз может носить глобальный характер, а также выражать непримиримость к прогнозам других идеологий^[4].

Из приведенного фрагмента ясно, что интегративная, аксиологическая, мобилизующая функции, содержание которых в большой степени дублируется, возможны как раз на основе выработки общего содержания, наполняющего ячейки валюативнй матрицы, набрасываемой на внеидео- логическую реальность. Поэтому познавательная функция чужда идеологии по существу.

Известный исследователь коммуникационных процессов Г. Почепцов вообще выводит валюативный аспект, сужаемый до оценивания, за пределы идеологии. Говоря о пропагандистской коммуникации, он включает в нее идеологию и оценки как отдельные структуры, причем идеология занимает первую, главенствующую, позицию, а оценки, наряду с эффектом пропагандистского сообщения, - последнюю и специально не раскрываются, потому что «достаточно ясны»^[5]. При этом идеология определяется как совокупность именно валюативных показателей относительно мира: «Идеология ... представляет собой тот или иной вариант модели мира, свойственный ... социальной группе. В нем задаются основные параметры: что считается плохим, что хорошим, что является правильным, а что нет. Мы устанавливаем положительный и отрицательный полюс восприятия данной группы. Это даст возможность подвести новый неизвестный для нее объект к тому или иному нужному для пропагандиста полюсу» ^{[6]. Отсюда следует, что «новый неизвестный объект» подводится к «нужному для пропагандиста полюсу» на основе того, что не является в идеологической коммуникации «достаточно ясным». Итак, очевидна нечеткость границ концепта идеологии в важнейших его аспектах: относительно его собственного содержания, функций, форм функционирования, соотношения с близкими понятиями.}

Для прояснения валюативной сущности идеологического дискурса обратимся к первичному смыслу термина. Действительно, понятие идеологии - одно из самых комплексных и противоречивых. Истоки такой неоднозначности - в сравнительно недавней истории понятия. Идеология возникает как учение об идеях, основанное на эмпиризме Локка и Кондильяка, во Франции. Его появление можно датировать 1811 годом, когда была издана программная для всех «идеологов» работа Антуана Деспота де Траси «Основы идеологии». Романтизм первых идеологов, как их всех потом назовет Наполеон Бонапарт, состоял в намерении сенсуалистически обосновать идеи не только науки, но также и политики. Дестют де Траси, Дежерандо, Тара, Вольней, Дону идр. полагали, что позитивное научное знание и общественные и моральные явления - революции, движения масс, поступки людей, их устремления и ценности, - описываются одним языком, сводимым к миру ощущений. Следовательно, все, что относится к идеям, имеет, в конце концов, сенсуалистическую природу и может быть редуцировано к вещам, вызывающим ощущения. Единственное различие между вещами и идеями состоит в свою очередь в том, что, согласно де Траси, развившему основные положения учения о знаках Кондильяка, идеи не могут быть помыслены вне знаков: «великая заслуга знаков состоит в том, что они различили идеи, ими представляемые, и что их взаимосвязь позволяет анализировать идеи множеством различных способов...»^[7]. Функция этих знаков - познавательная, они должны информировать нас об идеях вещей. Однако вопросы общественно-политической жизни, динамики культуры, морали и т.п. остались за пределами такой идеологической рефлексии. Позже один из историков французской философии Ипполит Тэн придумает виртуальный диалог между неким сторонником «идеологов» и его оппонентом: «Здравствуйте, дорогой месье, как поживаете? Вы все еще сенсуалист, безнравственный и неверующий? Вы не допускаете, что разум является отдельной способностью; вы нападаете на врожденные идеи; вы говорите, что совершенная наука - это только хорошо сделанный язык. Вы возрождаете Кондильяка и потому не можете рассуждать ни о правде, ни о справедливости, ни о Боге... О, я знаю, что вы собираетесь сказать: вы разделяете внимание и ощущение, вы наделяете некоторой активностью душу. Абсолютно бесполезно. В основе своей вы находитесь в восемнадцатом веке; ваша философия уничтожает достоинство человека...» .

Обратим внимание на важное для нас обстоятельство: «чистая», вне- сенсуалистическая, идеология ассоциируется с тем, что явно взывает к формам валюативного сознания со стороны субъекта: с не оставляющими нас равнодушными правдой, справедливостью, Богом, достоинством человека - вместо безликих истины, правильности, природы, ощущений, - соотносимых с фактической содержательной компонентой. Исторический парадокс идеологии будет состоять в максимальном преодолении ее изначального предназначения - она превратится даже не в науку - в систему только идей, разрабатываемых одними и адресуемых другим. За счет абсолютизации коммуникативной стороны знаковой деятельности идеология станет средством задания системы валюа- тивных смыслов, регулирующих социально-политическую жизнь. Идеология сегодня в основном понимается как программа преобразования общественного устройства. При этом такая программа не может быть предъявлена иначе, чем в виде корпуса высказываний, обращенных к тем, кто, собственно, и будет, следуя установкам этой программы, осуществлять подобные преобразования: идеология становится пространством коммуникации.

В своей истории идеология не всегда была так цинично множественна, как сегодня. Известны (из обычных обществоведческих учебников) состоявшиеся и периодически успешные (а периодически - нет) формы идеологического сознания: либерально-демократическая, фашистская, коммунистическая, клерикалистская... Несложно распознать высказывания, порождаемые этими видами идеологического дискурса: «Демократия несовершенна, но ничего лучшего нет», «Мир должен принадлежать арийцам», «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», «Церковь - наместник бога на земле» и т.д. При всех различиях очевидно, что в основе таких высказываний лежит валюативная составляющая, описательная при этом - явно неадекватна: точно найдется кто-то, для кого есть нечто получше демократии; кто не ариец и кто при этом тоже хочет жить в этом мире; не существует критерия всесильности учения, кроме того, сила - не всегда верность; наконец, никаких других, кроме текстовых, подтверждений наместничества церкви на земле нет. Маркерами валюативности здесь выступают выражения «несовершенна, но ^[8]

лучше нет» (явно); «мир должен принадлежать» (скрытая, имплицитная, оценка - весь мир что-то должен по отношению к арийцам, если он не принадлежит, - это плохо, не соотвествует должному, надо исправлять такое положение дел); «всесильно... верно» (нечто очень хорошее и могущественное); «наместник бога» (он не может быть несовершенным). Сегодня идеологии как завершенной, а главное - целостной и внутренне последовательной системы идей практически не существует. Такая трансформация произошла вследствие операционализации идеологического как такового - оно обслуживает не социально-политические формации, не типы правления, а конкретные властные структуры с ограниченным периодом нахождения у власти. Возникает идеологический плюрализм, конкуренция и даже война идеологий, при этом то, что обсуждается - для всех одинаково (один и тот же мир, одно и то же общество, одна и та же экономика и т.д.). Следовательно, выбор должен быть сделан в валюативной сфере: выбирают валюатив и - соответственно - отдают предпочтения якобы носителю и гаранту валюатива, например, претендующего на пост руководителя страны. Так, последняя предвыборная программа В. Ющенко называлась «Свободная, справедливая и сильная украина». В ней, в частности, сообщается, что курс В. Ющенко - тот же, что и был пять лет назад, причем это курс «национального достоинства, соборности и сильного государства»^[9]. Примечательно, что все 10 пунктов в разделе «Украйне быть справедливой» устремлены в будущее, как и подавляющее большинство высказываний этой и других предвыборных программ. Идеологические смыслы здесь часто противоречивы: задача состоит в привлечении как можно большего числа избирателей, однако путь к их сердцу лежит не через обнаружение общих оснований в нашем расколотом, конфликтном социуме, а через простое соединение в том числе и не согласующихся содержательных аспектов, несущественных с точки зрения адекватности реальному положению дел, но важных в своем соединении в плане мотивации адресата. Например, в вышеприведенной программе (раздел «Украине быть свободной») указывается: «Мы отдаем должное роли христианства в становлении украинской нации и государственности. Уважая право всех на свободу вероисповедания, стремимся достичь единства украинского православия»“. Ясно, что речь идет не о политической нации, так как христианство сыграло особую роль в жизни этнических славян. Возможность атеизма не рассматривается вообще.

Таким образом, есть такая разновидность идеологического дискурса, в которой денотат дескриптивной составляющей может быть только в будущем. Такие высказывания могут стать, а могут и не стать истинными. Особый подкласс составляют идеологические сообщения, в которых дескриптивная часть уже в настоящем не соответствует реальности не потому, что такую проверку нельзя произвести, а потому, что эта часть содер- ^[10]

жит прямой обман (например, фашистское высказывание о том, что во всех бедах германского народа виновны евреи и коммунисты или что вообще у какого-то народа есть особая миссия в мире). В этом случае, особенно если речь идет о множественных идеологиях сегодняшнего дня, для адресанта есть два сообщения - одно из них он никогда не обнародует, оно касается сферы его непосредственно политических интересов, другое - явное, адресованное массовому сознанию с соотвествующими мифами о всегда будущих свободе, справедливости и процветании.

Есть, правда, варианты идеологического дискурса с адекватной дескриптивной компонентой, которую можно проверить непосредственно в момент сообщения. Например, дискурс независимости: «Ценно, что бывшие советские республики обрели независимость». Валюативность здесь присутствует, но дескриптивная составляющая соответствует реальному положению дел. Однако разве она является здесь главной? Смысл сообщения не в том, что бывшие советские республики обрели независимость, а в том, что это ценно (или плохо в альтернативном валюативе в рамках иной - например, имперской, - идеологии). Поэтому инвариантно относительно адекватности и неадекватности дескриптивной части идеологического высказывания доминирующей будет валюативная, именно она адресуется конкретному адресату (тому, кто ее разделяет актуально или потенциально). Наблюдаемая неизбежная фрагментарность исследования идеологического дискурса может быть преодолена посредством погружения его текстов в более общий, а именно - валюативный, контекст истолкования. Прослеживается общая структура идеологических высказываний: она включает валюативную - доминирующую - и дескриптивную части. Последняя может быть полностью вырожденной, может содержать ложную информацию, может быть, а может и не быть проверяемой в момент сообщения, однако не это, а валюативность определяет суть идеологической коммуникации.

Подведем некоторые итоги. В интерпретационной активности сознания выделен новый объект, названный валюативом и представляющий собой структурную целостность. Валюатив характеризуется рядом идентификационных показателей, упорядоченно задаваемых в виде валюатив- ной матрицы - четверке элементов: персонификаторы: герои, мученики, враги; нормы; ценности; формы репрезентации: язык, художественное творчество, идеология. Данная матрица в применении к анализу сообществ любого масштаба позволяет выявить характеристические свойства интерпретационной активности данного сообщества, без учета которых исследование такого сообщества ведется лишь по отдельным показателям валюатива, является фрагментарным, существенно неполным и относится к изучению не самой интерпретационной активности сообщества, а к взятым изолированно строчкам валюативной матрицы. Выявлены также важнейшие функции валюатива: упорядочивания материала интерпретационного раздела сознания, их структурализации и взаимной интеграции, центрирования жизни сообщества, дифференциации социума на «территории валюативов», наконец, собственно интерпретационная, реализующаяся в том, что валюатив задает содержание, границы, перспективы социальной интерпретации элементов окружения социальных субъектов. В силу вышеперечисленных функций валюатив становится неотъемлемой характеристикой стабильного сообщества. Одновременно с этим разрушение сообщества свидетельствует о слабости и необходимости ревизии его валюатива.

• [1] См., в частности, П. Ансар: Ансар П. Современная социология // Социологические исследования. 1995. № 12. С. 131-138.
• [2] См.: Салиев Р.З. Идеология и ценностные ориентации молодежи // Социологические исследования. 1997. № 8; Волков Ю.Г. Идеологическое затмение? //Там же. 1994. № 10; Косолапов Н.А. Интегративная идеология для России. Интеллектуальный и политический вызов // Вопросы философии. 1991. № 1; Косолапов Н.А. Интегративная идеология для России: теоретическая возможность //Вестник МГУ. Сер. 12. 1993; Попова О. Поиск новой идеологии как средства обновления России // Вопросы экономики. 1993. №6; Жовтун Д.Т. Идеологиии их социальные функции в современной России // Социология власти. 2002.№ 4; Кузнецов В.Н. Идеология: социологический аспект. М., 2005.
• [3] }Коротченко Ю.М. Логический стандарт оценочных рассуждений // Ученыезаписки ТНУ им. В.И. Вернадского; Сер.: Философия. Социология». 2008. Т. 21;№4. С. 176.
• [4] Савеленок Е. Краткая история понятия «идеология» в период с начала XIXвека. 1ЖЕ: http://www.ideology.ru/app/rs/ 1йе/$ауе1епок.Ь1т
• [5] 2 Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. Киев: Рефл-бук, Ваклер, 2006.С.386-387.
• [6] Там же. С. 387.
• [7] Дестют де Траси А.-Л.-К. Основы идеологии. Идеология в собственномсмысле слова. М.: Академический Проект; Альма Матер, 2013. С. 245.
• [8] Ланина Е.Е., Ланин Д.А. Идеи и знаки: семиотика, философия языка и теория коммуникации в эпоху Французской революции. СПб.: Межрегиональныйинститут экономики и права, 2004. С. 145.
• [9] 2 Предвыборная программа В. Ющенко. 2009. 1ЛШ http://politikan.com.ua/8/0/0/10242.htm.
• [10] Там же.