Этнические контакты славян по данным «Влесовой книги»

В данном пункте мы затронем некоторые «тёмные» моменты, связанные с ранней историей славянства и попытаемся хотя бы отчасти распутать хитросплетения этнических связей наших предков во времена, предшествующие образованию государства Киевская Русь.

Приходится заметить, что отечественная наука в целом зачастую пребывает в плену стереотипов, когда дело касается древнейшей истории славян (иногда до сих пор без обоснования постулируется существование первоначальной балто-славянской общности, «особая» близость предков славян и германцев и т. д.), а периодически появляющиеся новые мнения и выводы, причём вполне обоснованные, в обобщающих изданиях часто игнорируются. Несмотря на призывы многих учёных (О. Н. Трубачёв, В. В. Седов и др.) специально и комплексно заниматься проблемами славянских древностей, они, к сожалению, до сих пор в совокупности своей часто являются, так сказать, факультативным придатком к нашей исторической науке. Обособление различных исторических дисциплин и филологии, будучи, само по себе, явлением неизбежным и прогрессивным, часто приводит к тому, что проблемы происхождения и ранней истории славян пытаются решать силами какой-то одной науки - археологии, исторического языкознания, антропологии и т. д., зачастую без должного внимания к достижениям смежных дисциплин. При этом как бы забывается, что за анализом должен следовать синтез.

В то же время более чем вольготно чувствуют себя в создавшейся ситуации «алхимики» от истории. Интерес публики к своему далёкому прошлому удовлетворяется, в основном, писаниями таких авторов, как

А. И. Асов, Ю. Д. Петухов, А. Т. Фоменко и т. д.

Письменные источники начинают уделять внимание славянам (встречающимся в них, как известно, под именами «склавины» и «анты») лишь с VI в. н. э. До этого известны только венеды, этническая природа которых до сих пор вызывает споры. К VI - VII вв. относятся и первые абсолютно бесспорные славянские археологические культуры. Тем не менее, ни у кого, пожалуй, не может вызывать сомнения тот факт, что корни славянства необходимо искать в значительно более отдалённом от нас времени, причём многие лингвисты настаивают на необходимости удревнения этих поисков, по крайней мере, до III - II тыс. до н. э.

Разыскание начал славянского языка осложняется тем, что, по мнению, например, французского лингвиста А. Мейе, славянский язык продолжает «без какого-либо перерыва развитие общеиндоевропейского языка; в нём нельзя заметить тех внезапных изменений, которые придают столь характерный вид языкам греческому, италийским (особенно латинскому), кельтским, германским. Славянский язык - это индоевропейский язык, сформировавшийся в результате длительного употребления, глубоко изменённый многими влияниями, но в целом сохранивший архаический тип»³⁸⁴. Таким образом, можно констатировать древность славянского, но чрезвычайно сложно обозначить тот момент, когда произошло его обособление в рамках индоевропейской общности. Можно полагать, что праславянский язык представлял собой случай сохранения в основном одного и того же языка на протяжении нескольких тысячелетий, в отличие, например, от английского, возникшего на основе нескольких старых языков. В то же время, по утверждению

О. Н. Трубачёва, «на смену представлению о первоначально бездиа-лектном праславянском языке приходит учение о диалектно сложном древнем языке славян с сильно развитым древним диалектным словарём»³⁸⁵. Эта особенность древнеславянского, видимо, была не в последнюю очередь обусловлена разнообразными этническими контактами, происходившими на окраинах ареала первоначального расселения наших предков (считать ли им Подунавье, Висло-Одерское междуречье или Среднее Поднепровье).

Сам славянский этнос имеет, судя по всему, сложное происхождение. На это указывают, помимо прочего, данные антропологии. Т. И. Алексеева указывает, что «прародина славян находилась на стыке североевропеоидной долихокефальной, светлопигментированной расы и южноевропеоидной брахикефальной тёмно-пигментированной»³⁸⁶. Кроме того, в сложении антропологического облика некоторых восточнославянских племён (в первую очередь полян) основную роль сыграло ираноязычное (предположительно) население Черняховской культуры, восходящее, как уже говорилось, ещё к доскифскому периоду.

Как известно, славяне достаточно легко ассимилировали соседствующие с ними этносы, чему не в последнюю очередь способствовало сравнительно раннее возникновение у них территориальной общины, не придававшей большого значения «вопросам крови».

Весьма перспективным в плане выяснения древнейших судеб славянства представляется исследование славяно-иллирииских и славяно-венетских этнических контактов, уже отчасти затрагивавшихся нами выше.

Уже давно было обращено внимание на возможную связь венетов адриатических, венетов арморейских и венетов балтийских (а, следовательно, и венедов). Правда, смелость такого предположения часто отпугивает от него учёных (привлекая одновременно околонаучные круги). Но оно находит себе подтверждения в данных языкознания и археологии. А. Г. Кузьмин отмечает: «Топонимические параллели северо-запада Малой Азии, северо-запада Адриатики и юго-восточного побережья Балтики, отмечаемые лингвистами (в частности, немецким лингвистом Г. Крае), наряду с антропологическими данными (например, близость узколицего европеоидного антропологического типа, появившегося на территории Латвии в последней четверти II тыс. до н. э., малоазиатским аналогам. - Д. Л.) позволяют и в легендах об эпохе Троянской войны и, в особенности, в легендах, именно связанных с перемещениями венетов, обнаружить достоверную основу»³⁸⁷. К сходным выводам пришёл и весьма далёкий от А. Г. Кузьмина по своим воззрениям на историю славянства В. Н. Топоров (последний, впрочем, говорит только об иллиро-балтских этнических контактах)³⁸⁸.

Судя по всему, венето-иллирийский этнический субстрат на южном побережье Балтийского моря достаточно долго сохранял определённую устойчивость, и при его ассимиляции балтийскими славянами оказал на культуру последних серьёзное влияние (в частности, на некоторые особенности религиозного культа).

Однако контакты праславян с иллиро-венетами могли иметь место и значительно раньше, предположительно, в Дунайско-Карпатском реги-

оне. О контактах италиков и иллирийцев с праславянами во II тыс. до н. э. писал, например, О. Н. Трубачёв³⁸⁹. А. Г. Кузьмин отмечает, что «специфическое славянское “вода” имеется в качестве обозначения ряда рек или же мелководья на Балканах, а также у лигуров и этрусков в Северной Италии (это слово Страбон прямо называет “лигурий-ским )» .

В целом, можно представить себе следующую картину. Примерно с последней четверти II тыс. до н. э. в районе южной Прибалтики происходят контакты прабалтов (племена шнуровой керамики) и достаточно значительного венето-иллирийского субстрата (на тот момент, возможно, - суперстрата). В то же время предки славян контактируют с италиками и иллиро-венетами где-то на Балканах или в Дунайско-Карпатском регионе (вероятно, это этническое взаимодействие началось раньше). В южной Прибалтике венето-иллирийское население было в какой-то степени ассимилировано баллами (этим можно было бы объяснить характерную для балтских языков дихотомию), но в основном этот этнический реликт сохранил там значительную устойчивость, просуществовав по меньшей мере до I тыс. н. э., хотя его однородность, скорее всего, была нарушена кельтскими племенами. Примерно с середины I тыс. н. э. происходит ассимиляция местного населения славянами, которые перенимают многое из его культуры, а частично и сам этноним венеты/венеды. Разумеется, эта картина весьма приблизительна, но, по нашему мнению, сам факт существования балто-иллирийских и славяно-иллирийских контактов на побережье Балтийского моря уже не может быть поставлен под сомнение при современных научных данных. Другое дело, что во многих работах, издаваемых для массового читателя, он часто доводится до крайности: утверждается прямое тождество этрусков (расенов) и венетов Аппенинского полуострова с одной стороны и славян - с другой.

В. Щербаков считает этрусков и славян ветвями одного народа, разошедшимися после падения Трои, читает «по-русски» этрускские надписи³⁹¹ (в таких опытах он далеко не одинок). При этом очевидно, что совершенно игнорируются представления о языке, как о развивающемся явлении, имеющем свои достаточно строгие законы. Ю. А. Шилов также близок к прямому отождествлению этрусков и русов-славян³⁹². Суждения этого археолога вообще крайне спорны, несмотря на то, что доказательство существования индоарийской общности в Причерноморье проведено им достаточно убедительно. Будучи приверженцем обычной для украинской историографии теории автохто-низма, он безосновательно возводит восточных славян (в первую очередь, конечно же, украинцев) по прямой линии к трипольцам - индо-ариям. Спорны и те историософские основы, на которых он пытается построить древнюю индоевропейскую историю. Выступая с ревизией экономической теории К. Маркса и исторического материализма в целом, он ищет выход в учении физиократов, устаревшем ещё к началу XIX в., - с одной стороны, и чуть ли не в каком-то мистицизме - с другой. Последнее весьма опасно для любого учёного, так как уводит в сторону от рационального поиска.

Впрочем, попытки отождествить славян и этрусков ещё достаточно безобидны по сравнению с измышлениями некоторых «умельцев», выводящих руссов прямо из палеолита. Причём в целом ряде случаев их сочинения выглядят просто как нацистская агитация.

Позволим себе остановиться на одном из таких сочинений, хотя оно и не связано напрямую с нашей темой. Его пример показывает, насколько опасны бывают игры в науку и эксперименты с историей.

В ходе работы над данной темой мы ознакомились с книгой Ю. Д. Петухова «История Русов. 4-3 тыс. до н. э.». Уже название способно насторожить серьёзного исследователя, ведь достоверные сведения о русах, если даже оставить в стороне вопрос об их изначальной этнической принадлежности, относятся не ранее, чем к середине I тыс. н. э. Но далее мы узнаём, что это уже второй том «Истории Русов» Ю. Д. Петухова. Первый был посвящён их судьбам в 40 - 5 тысячелетиях до н. э. (!).

«Сходство традиций, языков, признаков у разных народов говорит о том, что изначально был один народ - первонарод (суперэтнос), и один язык - первоязык. Вот этот первонарод (русы), его этногенез и история, его язык (язык русов) и есть тема наших изысканий», - пишет Петухов³⁹³. Далее он без лишней скромности замечает: «Новый подход в истории человечества логически и естественно устраняет все “белые пятна” в истории, находит “недостающие звенья” и высветляет “тёмные века”, приводит в порядок и выстраивает в стройную и закономерную систему весь колоссальный массив накопленных наукой (и до того практически беспорядочных) фактов. Безупречная аргументация событий не есть наша бесспорная заслуга (здесь г. Петухов изволили поскромничать. - Д. Л.) - подлинная история и жизнь сами аргументируют себя»³⁹⁴. «Ай да Петухов! Ай да молодец!», - можно воскликнуть, несколько перефразировав классика, если бы вышепроцитированное соответствовало действительности. Но как же Ю. Д. Петухов избавляется от «белых пятен», «недостающих звеньев» и «тёмных веков»? На наш взгляд, он делает это при помощи тех же самых средств, что и прочие «алхимики».

Во-первых, он фактически постулирует свои идеи, отказываясь от открытой дискуссии. Смеем полагать, что отговорки в духе «сам дурак!» - всё-таки не вполне отвечают требованиям к научной дискуссии. Все возможные оппоненты представлены в труде Ю. Д. Петухова какой-то абстрактной массой. Их возможные контрдоводы обезличены, общи и, судя по всему, подобраны Петуховым, исходя из принципа его собственного удобства.

Во-вторых, Ю. Д. Петухов сознательно исключает из своего исследования почти весь научный аппарат. «Следует отметить, что в последние годы целый ряд исторических трудов превратился в собрание невероятного количества ссылок на цитируемые работы. Можно ли таковые труды считать историческими? Вряд ли. В лучшем случае, это источниковедческие этюды, историографические эссе или ничего нового не дающая исторической науке компиляционная эквилибристика. В настоящей монографии автор намеренно избегает подобного построения, чтобы в океане общеизвестных цитат и ссылок не утопить суть своего от-крытая и своих оригинальных исследовании», - пишет он . Автор столь озабочен судьбой «своего открытия и своих оригинальных (более чем. - Д. Л.) исследований», что упускает из виду, что большое количество цитат и ссылок в работах учёных - вовсе не прихоть или каприз, а требование простой добросовестности и ответственности перед читателями и предшественниками. Изучая же книгу самого Ю. Д. Петухова, в большинстве случаев совершенно не понятно, откуда им взяты те или иные данные.

В-третьих, Петухов не избежал увлечения ложной этимологией, в котором, впрочем, обвиняет весь остальной научный мир³⁹⁶. На той же странице, где выдвинуто это обвинение, мы читаем: «Ретивые семитологи - “библеисты” (по Петухову к их числу относятся вообще чуть ли не все исследователи Древнего Востока. - Д. Л.) пытаются истолковать сей теоним (Тиамат. - Д. Л.) при посредстве семитских языков. И у них получается полная нелепица - например, “тиамат” - “море”. Почему? “Загадка”, “тёмные века”! А между тем сама аккадская мифология говорит, что Тиамат - “мать богов”. И мы это видим чётко и ясно из её имени, потому что индоевропейское “тиа, диа” это “бог”, а “мат” это “мать”. Тиамат, как это заложено в самом теониме - “Богомать”»³⁹⁷. Г-ну Петухову почему-то кажется нелепым, что имя богини Тиамат переводится на русский язык как «море». Но нужно вспомнить, что богиня эта выступала как своеобразное олицетворение хаоса. А хаос во многих древних мифологических системах отождествлялся с безграничным океаном. Но по Петухову единственно научный подход - это перенос индоевропейской лексики в Древнее Междуречье. Подобные примеры появляются чуть не на каждой странице его произведения. Приведём ещё один: «...божество русов Сварог стало у семитов Саваофом. Абсолютное равенство лингво- и мифообраза, лингвоперехода из индоевропейского языка руссов в семитские: “Сварог - Саварох (буква “р”, как известно, у семитов пропадает) - Саваох - Саваоф”»³⁹⁸. Петухов, как видим, прибегает к сложным и спорным лингвистическим манипуляциям, чтобы превратить славянского бога Сварога в ветхозаветного Саваофа. Между тем, последний теоним, вполне чётко, однозначно и без всяких ненужных ухищрении этимологизируется именно из семитских языков («Саваоф» - «господь воинств»). Фактически, это даже не имя божества, которое в иудаизме, как известно, табуировалось, а его оставленный без перевода эффимистический эпитет.

Всё это не позволяет назвать «Историю Русов» Ю. Д. Петухова научным произведением и согласиться с его выводами. Вообще, этот автор больше известен как писатель-фантаст, и, может быть, стоило бы рассматривать его произведение, исходя из этого. Но и в таком случае оно представляется небезобидным.

Историю русов Ю. Д. Петухов, как мы видели, возводит к сороковому тысячелетию до н. э. При этом он прямо отождествляет их с видом Homo sapiens sapiens как таковым. То есть, русы, по его мнению, вообще были первыми людьми современного типа. Степень смешения их генов с генами «низших» видов - неандерталоидов, негроидов (последних Петухов, видимо, вовсе не склонен причислять к виду Homo sapiens sapiens) определяет принадлежность человека к тому или иному народу: «Гены Хомо сапиенс сапиенс (человека разумного разумного - члена суперэтноса русов) присутствуют во всех без исключения существующих ныне людях. От степени их (генов) присутствия зависит к какой расе, подрасе, этнической группе, этносу принадлежит данный конкретный человек.

В наибольшей степени признаки суперэтноса русов сохранились к настоящему времени, скажем, в русских, литовцах, немцах, в наименьшей - в дравидах, неграх и монголоидах»³⁹⁹. Не напоминает ли всё это читателям одну теорию, завоевавшую большую популярность, в частности, в Германии 20 - первой половины 40-х гг. прошедшего столетия? Там, правда, русских на одну ступень с германцами, почему-то, никто не ставил.

Пример Ю. Д. Петухова - наглядное свидетельство того, как недобросовестные опыты написания истории способны создать основу для самой человеконенавистнической теории. Мы не сомневаемся, что подобной задачи писатель перед собой не ставил, но кто-то вполне может ухватиться за его идеи и использовать их в своих опасных целях.

Некоторые из современных учёных допускают, что в глубокой древности существовало всего несколько языковых семей, давших начало куда более многочисленным современным языковым семьям. В одной из этих древнейших языковых общностей - так называемой «ностратической» были объединены предки индоевропейцев, семито-хамитов, тюрок и др.⁴⁰⁰ Этим можно объяснить близость некоторой архаической символики в самых разных частях Евразии. Вполне возможно, что некоторые народы древности, языковую принадлежность которых учёные затрудняются определить, являлись реликтами этой «ностратической» семьи. Как бы то ни было, это никак не может служить поводом отдавать какому-либо народу приоритет перед всеми остальными.

Можно было бы не останавливаться на книге Ю. Д. Петухова, если бы его пример не был столь типичен для многих современных «алхимиков от истории», в том числе, и берущихся писать о В К. Почему-то история часто считается наукой, которой может заниматься любой человек, даже не обладающий специальными знаниями. Между тем, помимо фактологии, история обладает и собственной методологией, придерживаться которой обязан любой добросовестный исследователь. Однако вернёмся к нашей основной теме.

В свете данных о балто-иллирийских и иллиро-славянских этнических контактах особенно интересными представляются сведения ВК об

«илирах» («1'лероу», «[/]леро/» и т. п.) и «ильмерах/ильмерцах» («Ш-

мере», Ллмерсте» и т. п.), достаточно многочисленные в этом источнике. Эти загадочные народы, согласно ВК, были тесно связаны своими историческими судьбами со славянами и находились с ними в особых, почти родственных, отношениях: «Также [и] Ильмерцы, которые нас хранили неоднажды, и с нами слились, вот и кровь свою дали и нам...»

(«такоже ильмц1 яков' насо хран1ша не1д1нЪ/ аснама солая-

хусе а крявьсведаяй/'намо...») (5б(осколки)).

Географическая локализация ильмерцев по «Книге» не совсем ясна. Н.В. Слатин считает, что «словом “ильмень” раньше назывался морской залив, от чего происходит и греческое слово “лиман” - а Ильмерцы и жили первоначально возле Днепро-Бугского лимана (Лукоморья). Поэтому, вероятно, когда Илиры, которых называли и Ильмерцами, поселились около озера на севере, оно стало называться Иль-мер/Ильмень»⁴⁰¹. Возможно, в рассуждениях этого исследователя есть рациональное зерно. К процитированному месту мы ещё вернёмся. Пока же отметим, что, судя по всему, обитание иллирийцев/ильмерцев на юго-западе Руси и в Причерноморье являлось для авторов ВК скорее воспоминанием, причём иногда довольно нечётким. Заметим, что топоним «Ильмень» часто производят и от финского «Ильмаярви» (эстонское Ильмъярв)⁴⁰². Такая этимология, учитывая обычную для древнерусских памятников форму «Ильмерь», представляется предпочтительной. Южная локализация явно прослеживается лишь в тексте Ф 14:621 -622: «И преграждали (отцы. - Д. Л.) им («ромейцам». - Д. Л.) путь и ждали их у одного берега Дуная. И с одной стороны были ильмы, а с

другой - ромеи» («а бо угря цехом она / окдунехом по ту пола

данаю а одна пола есь мму а друзяя роме»). Большинство дощечек однозначной информации не дают (2а, 4в, 5а, 5б(осколки), 8, 17а, 28, 366), хотя некоторые из них и могут быть истрактованы в том смысле, что илиры и ильмерцы обитали где-то в Поднепровье.

Но представляется, что для создателей ВК ильмерцы, даже судя по самому этнониму, - это, прежде всего, обитатели Приильменья и Южной Прибалтики: «Мало осталось Илеров, и не называются ли [они] Илмерсте, и они ведь уселись возле озера. А вот Вендешти уселись

дальше, а Илмерсте остались там. И так [их] осталось мало» («мало

збыщаше ілерува неботь рещены ілмерстіе ате себо седнеше

вендле іезера а ту ведештіи усешедща даль а ілмерстіе

остаще сен тамо і тако збенде мало») (7э). Или: «И тут-то Годь прибыли в неё («Сверензь». - Д. Л.). И Годь усилилась там-то. А Венды

ослабились так те до тьва. Тогда Жеменды были около тех, и то были

Литава и называли себя Илмо, нами же называемые Илмры» («а туто

годь прібенде до нь а годя сен усілися ще тамо тва а венде-

стя ослабищеся сен такотье до тьва осебо жеменде бяща

околоі тоіа а та бя литавоа и се назовещеся илмо одо ноі

ижерещеноі ілмроі») (8(27)).

Попробуем разобраться в двух приведённых отрывках. Этническая природа ильмерцев определяется в них двояко. С одной стороны, они вроде бы отождествляются с илирами, т. е. иллирийцами. С другой - с балтами, то ли всеми, то ли с какой-то одной их группой.

Видимое противоречие устраняется, если мы будем иметь в виду те данные, о которых писали в начале пункта. Вполне похоже на то, что гипотетические древние авторы на уровне своих знаний и представлений пытались разобраться в перипетиях сложных межэтнических взаимодействий, происходивших на юге и востоке Балтийского побережья в I тыс. н. э. Обитавшие там иллиро-венетские и кельтские племена постепенно растворялись в массиве балтских племён, но память о них, а, возможно, и некоторые этнические реликты ещё давали о себе знать. Одновременно иллирийцы смешивались и с балтийскими славянами («Вот ведь, говорим [мы], во всяком случае правда, что ни десяти [не] стало от обоих тех (костобоков и илиров. - Д. Л.), и так Илиры были

поглощены нами, и нет [у нас] тогда никоторых» («ту бо рцехом

вшяко есть право же не де сен стате одобе тея а тако ілірове

ста поглщна од ны а неімахом тоде никіх») (7э)). Понятным в таком случае становится отождествление ильмеров с илирами и мысль об «особых» отношениях славян и ильмерцев. Отметим, что северная топонимика с основой «Ильмер» не ограничивается новгородским Ильменем. Ильменава (современная Ильменау) - приток Эльбы в районе нынешнего Гамбурга. Хроника епископов Мерзебургских указывает, что «Ильменью называлась одна из рек, протекавших по вендской земле». Также Илмером в старину назывался залив Зейдерзее⁴⁰³. Возможно, некоторые сообщения ВК следует увязывать именно с этими западными прибалтийскими гидронимами.

Таким образом, одно из «тёмных» мест источника - упоминание в нём иллирийцев и загадочных ильмерцев - поддаётся объяснению при помощи данных новейших исторических, археологических и лингвистических исследований, не известных Ю. П. Миролюбову.

Что касается мнения Н. В. Слатина о том, что ильмеры обитали первоначально в Северном Причерноморье, то оно может быть принято лишь отчасти. Сам этот этноним в «Книге», как уже было сказано, относится, прежде всего, к балтам, которые никогда не обитали так далеко на юге Европы, хотя некоторые исследователи склонны относить к древнему ареалу их проживания даже территорию зарубинецкой культуры. Но очевидно, что в ВК постепенно стиралось различие между ильмерами и илирами, так что первым вполне могли уже приписываться деяния последних. Иллирийцы же (или этнически близкие им венеты), как уже говорилось выше, судя по всему, имели к истории Северного Причерноморья I тыс. н. э. самое непосредственное отношение.

***

Данный пункт мы начали с разбора славяно-иллирийских отношений, какими они предстают по данным ВК, поскольку эта тема очень близко перекликается с содержанием некоторых предыдущих параграфов. Но в источнике, так или иначе, упомянуто ещё несколько десятков народов древности. Определённая сложность при определении их точного числа состоит в разночтениях между разными переводами «Книги» (то же самое относится, например, и к определению имён упомянутых в «Книге» персонажей). Более или менее достоверными можно

считать упоминания в документе следующих этносов: арабы (орав/

орабе дощ. 18а, 34); берендеи (бренде, беред^е, беренде, дощ. 66,

• 6д, 8, 32); весь {весе, дощ. 46); болгары {блгаре, [булгарщг, дощ. 34,
• 46); бродники (бродеце, дощ. 8(2)); василийцы (?<зс/>7/С/; дощ. 8(3));

волохи {вол ох г, дощ. 33); дасы {дасуне, племено дасуво дощ. 4г,

• 13, 36а); жмудь {жеменде, жмыд1е, жмыдь дощ. 8(27), 28); уже рассматривавшиеся илиры (дощ. 4в, 7э, 28) и ильмеры/ильмерцы (дощ. 2а, 5а, 5б(осколки), 7э, 8, 8(27), 15а, 17а, 28, 366, 014:621-622); гунны, готы, греки/греколане и эллины (все эти этнонимы имеют в ВК многочисленные варианты написания на разных дощечках); германцы
• (брманов1е (видимо, переводчики предполагают описку в первой букве; впрочем, Ю. А. Шилов, а также исследователи-энтузиасты Ю. и В. Гнатюки считают, что этим словом названы армяне⁴⁰⁴); дощ. 37а);

иронцы (/роя/' /роясг/' /ро/У///4 /роя/у/е, /р/аяе; дощ. 4а, 5а); кельты

(/г/елро/‘ кълтове, дощ. 28, 8); литва (л/'тавоа; 8(27)); ляхи (л1ашг,

ляхъве, дощ. 56, 33); обры (обрР., обре, обри; дощ. 246, 32); персы

(п[а]рце дощ. 6в); ромеи/ромейцы (роме, роместе и проч. варианты

написания на разных дощечках); рыбоеды (р01'бье1а 7э); сарматы(?)

(сурьме; дощ. 20); синьцы (с/'ньсте, дощ. 96); скифы (скуфе, скуфи,

скфе на многих дощечках); сумь (сумь дощ. 46); фря-

ги/фряженцы/фряжцы (фр1анже, фр1аце; дощ. 96, 17а, 33); хазары (варианты написания практически не дублируются; дощ. 2а, За, 4а-в,

5б(осколки)); чехи (щеху дощ. 7з); чудь (чудь дощ. 46); яги (/а ге, я ГЫ', 8, 8(2)); язы/языцы (/'азенце, /азеце, язь; дощ. 5а-б, 18а, 14; также /езе, Ьве, /'зе, /з?; дощ. 356, 24в, 4а); ясуни (/асне, !асну, ‘Iасу не, дощ. 7д, 7з).

Мы не ставим перед собой цель осветить здесь всю историю взаимоотношений русов и славян с этими многочисленными народами. Отчасти она отражена в некоторых других пунктах данного исследования. В полном же объёме такое изучение возможно лишь в рамках специальных работ, которые будем надеяться, увидят свет в будущем. Пока же остановимся лишь на некоторых моментах, которые представляются наиболее интригующими и острыми.

Прежде всего, следует ещё раз подчеркнуть одно обстоятельство, которое, как правило, игнорируется как противниками, так и сторонниками версии подлинности документа. Приходится полагать, что первые таким образом показывают наивность и нелепость содержания документа, вторым же, к сожалению, часто не хватает научного профессионализма.

Дело в том, что нельзя подходить к оценке содержания древнего памятника с теми же критериями, что и к современному историческому исследованию. Если ВК создавалась в конце VIII - середине IX в., то от её авторов трудно ждать чёткости и точности в отображении событий прошлого. То, что происходило столетие назад, должно было казаться им седой стариной, тем более, что нет веских оснований полагать наличие у славян и русов развитой, богатой традициями, системы письменности до VIII в. Предполагаемые авторы должны были опираться, скорее всего, преимущественно на устные предания о событиях глубокой древности. Скандинавский и древний немецкий эпос являются наглядными примерами того, как реальные исторические события с течением времени трансформируются в устной передаче почти до полной неузнаваемости. Правда, по сравнению со временем записи «Старшей Эдды» или «Песни о Нибелунгах» ВК ближе к описываемым событиям, например, периода Великого переселения народов и содержит меньше чисто фольклорных черт. Но это не меняет ситуацию принципиально.

К этому ещё следует прибавить и особый «мифологический» тип мировоззрения, который, конечно же, не был изжит к IX в., и который предполагал понимание времени как вечного движения по кругу, вечной повторяемости событий и явлений. Поэтому не следует удивляться тому, что ВК относит к совсем разным эпохам, например, деяния Орея и Кия, тому, что готы на дощечке 96 становятся современниками исхода из Семиречья и т. д. Очевидно, что деяния разных народов, контактировавших со славянами и русами, в ВК могли накладываться друг на друга, как и сами этнонимы. Подобным образом слились геты и готы у Иордана, точно так же степи Северного Причерноморья в античной и византийской географии и историографии звались Скифией долгое время после того, как сами скифы сошли с исторической арены и т. д.

Мы видим, что сочинители ВК, с одной стороны, не располагали однозначной, точной информацией, но с другой, - пытались сделать свои проповеди как можно более убедительными и понятными для современников. Отсюда - попытки составлять подобия хронологических сеток событий. При этом каждый из авторов предпринимал усилия в этом направлении самостоятельно (возможно, за исключением Второй Южной книги и Книги Скотеня), без опоры на какую-то прочную письменную традицию. Попытки определённой кодификации только лишь намечаются. Поэтому предлагаемая хронология в разных слоях расходится. На такие нестыковки обращает внимание и О. В. Творогов. Но, по его мнению, «перед нами всего-навсего результат небрежности составителя ВК, не удосужевшегося проверить точность своих хронологических выкладок, причём некоторые из них (например, упоминание сроков в двадцать тысяч лет) производят впечатление издевательской ловушки для невнимательных читателей»⁴⁰⁵. Если это действительно так, то мы сталкиваемся с небрежностью прямо-таки вопиющей и необъяснимой: поддельщик, потративший, вероятно, немало трудов на создание ВК, ставит всю работу под угрозу лишь тем, что ленится согласовать достаточно немногочисленные хронологические данные в своём произведении. Но мало того, он даже не удосуживается согласовать с информацией древних греческих, римских и западноевропейских источников приводимые им рассказы о деяниях готов и гуннов, приводит сведения заведомо невероятные. При объяснении тех особенностей ВК, которые предположение о подлинности источника делает вполне понятными и даже неизбежными, версия о подделке оказывается в тупике.

Очевидно, авторы ВК пытались показать преемственность событий прошлого и своей современности. Потому они так много рассказывают

о деяниях предков, но в повествование вносят для пущей наглядности и убедительности элементы окружающей, насущной, действительности.

Итак, приняв всё это во внимание, рассмотрим некоторые знаменательные сообщения В К об этнических контактах наших предков в древности.

Несколько раз в источнике упоминаются дасы, племя дасово.

4г: «Из той тьмы подкралось злое племя дасово. И то злое племя на Пращуров наших налетело... и напало, и сделалось множество поражённых и умерщвлённых.

И тот Орий Старый Отец говорит: “Идём из земли той, где Хуны наших братцев убивают. Это ведь кровь льётся в час этих зверств.

И скот наш [они] крадут, и детей убивают”» («изтеятемЬиздоіся из-

доібшесе зло/ племенодасуво атозлоплеменонапращуріна-

нашанетеці..іналізеіясямнозіутщені/ аумаржені атоіоріе

старотець рЬщеидемо одземЪтоя идЪже хуніе нашабратч/і

забіуть тобото крвівіощасті з вірш і скотінашакрадщі

адіцізбіящі..»).

13: «Вот, ум Ізверзец храбрость укрепил, и они пошли к Солнцу восходящему, с обеих сторон реку видя. И там поселились, потому как и Матерь Всех Слава рекла - и Она с обеих сторон крыльями овеяла их - и также берегли землю ту и оборонять (обороняли? - Д. Л.) её от Да-сов и Егунцев, также на них-то обратить (обратили? - Д. Л.) стрелы

свои и мечи отточенные» («се бо умная изверзец хоробря оук репе а тые ідще до Суне всходящее обапола ріеку зряцеі тамо сЪдша іако амтресваслва ржеце а та обасва крідлема освяжде она і такожде брящеше земе туіу а бранете оніу о дасуне а гунште якожде готіем обрацете стрела сва а меще отоцена»).

36а: «Венды, вернитесь в земли наши, в степи былые, и посмотрите ещё [на] пожары другие, как во дни ухода из Пятиречья и Семиречья,

которые дэсунями отобраны» («венде врентетесе до земь нашіех

о ступы древліе а глендете ещье пощаре /ні яко ве дне охо-

ду одо пенть/ріещеце і семеріеще кильбова одесунь отщеце-

на одно/'»).

Как правило, исследователями обращается внимание на сходство дасов ВК с дасами (даса) Ригведы, под которыми разумеют враждебных ариям аборигенов Индии (преимущественно, дравидийские племена), а также род демонов. Между тем, в «Книге», вероятно, имеются в виду не доарийские племена Индии, а какой-то центральноазиатский кочевой народ. На 4г он даже отождествлён с гуннами, а на 13 поставлен с ними в одном ряду.

Насколько нам известно, никто из исследователей ВК не обращал в этой связи внимание на сообщение Геродота: «Племён персидских много. Кир собрал часть из них и убедил отложиться от мидян. Вот эти племена, от которых зависят все остальные: персы, пасаргады, мара-фии, маспии... Другие персидские племена - это панфиалеи, дерусиеи, германии. Все упомянутые племена занимаются земледелием, прочие же - дай (выделено нами. - Д. Л.), марды, дропики - кочевники» (I, 125)⁴⁰⁶. По сообщению Бероса (эпоха первых Селевкидов), Кир нашёл смерть после 9-летнего царствования «в долине Даас», т. е. «в стране даха-даев»⁴⁰⁷. К этому следует добавить, что дай входили в одну из групп массагетов-саков - группы народностей, живших на берегах Каспийского моря, в северной части урало-каспийских степей⁴⁰. Так что, вполне возможно, что именно под нажимом этого или родственного и созвучного ему по имени иранского кочевого племени предки создателей ВК вынуждены были уйти с восточной прародины. Позднее же деяния даев стали сливаться в памяти потомков с деяниями более «молодых» гуннов (обращает на себя внимание и употребление на дощечке 4г

формы хун/е, в целом для В К не характерной и, насколько можно судить по современным представлениям науки о происхождении гуннов, наиболее архаичной⁴⁰⁹; впрочем, этническое название «хуни» также носило одно из двух кочевых племён^ получивших в Европе известность в середине VI в. под именем авар⁴ ).

Интересно также, что этноним «массагеты» происходит от иранск. «масья» - рыба и означает «рыболовы» или «рыбоеды». Здесь нельзя не вспомнить упоминание дощечки 7э о неких рыбянах или рыбоедах

(ро1бье1а) «А в старое время Рыбоеды нас оставили вот, не желая идти в землю нашу, и сказали, что[-де] “ведь [вам] и так хорошо”. И так стало, пропали [они] все и не плодились с нами, и перемёрли как неплодные, ничего от них не осталось» («за стар щас рыбьяны остасе не хотыце /дяшете до земе нашея а рцехша же босте /мяй добля а тако ста 13г'1боста сва а недплодщете сен з ны а

змрже яко неплодьва н1сщо одень не збенде»). Скорее всего, в данном случае в «Книге» запечатлены воспоминания какого-то иранского народа, некогда соседившего с массагетами и вытесненного с прежней прародины одной из ветвей последних. Возможно также, что этот народ состоял в родстве с упоминавшимися выше асами.

Напомним, что Е. С. Галкина в ходе своих изысканий приходит к представляющемуся весьма перспективным выводу о том, что к концу VIII в. на территории от левобережья Днепра до Верхнего и Среднего Дона образовалось единое экономическо-политическое объединение с центром, очерченным лесостепным вариантом салтовскои культуры. Туда входили осёдлые племена североиранского происхождения, а также кочевники - сармато-аланы (асы) и праболгары⁴¹¹. Кроме того, она полагает, что русы Подонья и Причерноморья были не только связаны общностью происхождения, но и координировали свою политику⁴¹². Русский каганат находился в постоянном противостоянии с Хазарским. В рамках этого противостояния в первой половине 830-х гг. хазарами (точнее, по их заказу) был построен Саркел. В целях привлечения сильного союзника в борьбе против Русского каганата и за помощь в этой постройке Хазария сделала значительную территориальную уступку Византии - империи были отданы Крымская Готия и Херсонес⁴¹ . В итоге противостояния Русский каганат был разгромлен союзниками хазар - мадьярами (венграми) во второй половине 30-х гг. IX в.⁴¹⁴, но его потомки сыграли очень большую роль в истории Древней Руси.

Между прочим, можно предположить, что в ряде случаев мадьяры в ВК фигурируют под именем гуннов. Во всяком случае, в средневековых венгерских исторических сочинениях не упускался случай подчеркнуть родство этого народа с древними кочевниками Аттилы. Напомним, что именно по имени гуннов получила своё название и сама Венгрия (англ. Hungary). Возможно, что общением с мадьярами объясняется и вообще то внимание, которое наблюдается в ВК к гуннам и которое значительно превышает внимание источника, например, к аварам (обрам), хотя последние, вроде бы, должны были оставить более глубокий след в памяти авторов IX в.

Вернёмся, однако, к взаимоотношениям русов с иранскими народами степи. Возможно, что асы (ясы) скрываются в ВК под именем «ясуни». Это слово встречается на дощечке 7з: «Тут князь наш рёк, что надо идти ясным болярам (у Д. М. Дудко - «к ясуням - боярам». -

Д. 77.), чтобы [мы] то хранили от вражеских побед» («ту кнез наше

речше же 'шахом ire до ясуне болярыве абехом сме то ухра-

нялы одо вразе по бенсть»). На дощечках 7д и 7е Д. М. Дудко видит воеводу Ясуня (возможно, имя бога), каковое имя, в таком случае, вероятно, нужно считать отэтнонимичным. Н. В. Слатин, однако, отмечает, что в формах iBCtHb, ясуне/ясунь в текстах ВК употребляется слово «ясный», которое он считает не более чем определением⁴¹⁵. Соглашаясь в целом с такой трактовкой, можно, тем не менее, допустить, что в некоторых случаях имело место переосмысление древнего этнонима на славянской языковой почве⁴¹⁶.

Интересно, что если ясуни (в случае этнической природы этого слова) и иронцы (как правило) упоминаются в положительном контексте, то другие племена - яги/язы или языцы, в которых следует видеть потомков сарматов - языгов, - всегда предстают врагами руси. Возможно, этот факт имеет этнические корни. Традиционно древних аланов, асов и роксаланов относили к сарматам. Однако Е. С. Галкина убедительно показывает, что это явилось результатом некритического следования античной географической традиции. В действительности же все эти народы близки скифам, в отличие от языгов, действительно являвшихся сарматами⁴¹⁷. Таким образом, в «Книге» могла сохраниться память о древнем противостоянии двух народов. Следует также обратить внимание на совместные упоминания языгов и гуннов на дощечках 8 и 8(2). 8: «А Беренды пришли к нам и сказали нам, что весьма великие притеснения имеют [они] от Ягов, которые встали на след Егунский» («<3 ?epeflie !дьша до ны a pieKcra намо iaKO вельме велька ут-CHieHia mai од iare якве поста на сл '1ед /егунштИ>>). 8(2): «А эти-то Егунцы И Ягы отогнаны» («5 TiTO ieryHUJTe а ягы суть отрще-

ны»). Не исключено, что такое сближение не случайно. Е. С. Галкина пишет: «Катакомбные могильники в районе Кисловодска (аналогичные захоронениям скифского времени в Северном Причерноморье. - Д. Л.) появились в I в. н. э. и существовали непрерывно до VII в. включительно. Исследователь аланских древностей Северного Кавказа М. П. Абрамова отметила очень любопытную тенденцию: в эпоху формирования аланской культуры на этой территории (IV - V вв.) наблюдается значительное сокращение катакомбных захоронений по сравнению с догунн-ским временем, появляются сарматские подбойные могильники. Это значит, что люди, хоронившие в грунтовых катакомбах, ушли, когда в этих местах появились гуннские орды (к концу IV в.). Сарматы же Поволжья, наоборот, были уже союзниками гуннов и помогали им в покорении Кавказа (выделено нами. - Д. Л.)»⁴¹⁸.

В целом, всестороннее изучение передвижения и взаимоотношений иранских племён в I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. может оказаться весьма плодотворным для понимания ВК.

Скепсис по отношению к подлинности источника способно вызвать упоминание в нём волохов и фрягов. Использование этих этнонимов славянами для обозначения восточных романцев и итальянцев, как считается, началось значительно позже. Но вполне вероятно, что в ВК эти имена употреблены в их изначальном значении. Этноним «волохи» связан с упоминавшейся выше экспансией кельтов с середины I тыс. до н. э. На территорию Чехии и Подунавья тогда проникли бои и вольки -текстосаги («вольки - любители странствий»). Последние, выйдя из Галлии и двигаясь на восток вдоль южных границ тогдашнего германского ареала, приобрели известность под германизированным именем. По мнению О. Н. Трубачёва, в Чехии, Моравии и Паннонии возник симбиоз местного населения с кельтами. С этого момента начался контакт славян с волохами, как назвала кельтов начальная русская летопись, отразив германскую форму⁴¹⁹. Плохая сохранность текста 33 не позволяет однозначно понять, кого его автор разумеет под именем «волохи» (ясно лишь увязывание им контактов русов с этим народом с районом Дуная). Но предположение, что здесь имеются в виду именно вольки, на наш взгляд, не лишено оснований.

О фрягах в ВК сообщается следующее. 96: «Тут ведь муж рода Велиара пошёл по ту сторону Раи реки и предупредил там Синьцев, идущих к Фряжцам, что Егунцы на острове своём и поджидают торговых

гостей, [чтобы] обобрать их» {«ту бо муж роду беляру и де по ту

страниу раярьекоі а упрези тамо/ синьсте идуща до фрян-

жец яко иегуншти суте на острове своі а пожедяшут госте да

оберуть ие»), 17а: «И также пришли враги на отцов наших с полудня и их погнали с Киевской земли, от побережья морского и степи. И вот двинулись они на полночь и встретились с Фряжцами, которые также

шли на помощь врагам» {«ітакожде придете врзе на оце нашіе о

полудене ice стрщете сківске земе о побреже морженсте и

ступо і и се тещіяху на полунеце і срящете сфряце, о тожде

ідаяху помощ на врзе>г, концовку отрывка Д. М. Дудко переводит: «...и встретились с фракийцами. Те дали помощь на врагов». Однако в

данном случае вопрос о том, чьими союзниками оказались «фряце» для нас не принципиален.). 33: «И вот Фряжцы идут вперёд... выхватили мечи свои на вас и... и та война пребудет до конца дней наших...»

(«/ се фряце Ідуть О пред...істргне МЄЩЄ СВЄ на ВЛСІ...І тъ пря

прбуде до конце день нашех...» Д. М. Дудко и здесь переводит этноним как «фракийцы»).

Ясно, что, по крайней мере, в последних двух случаях речь явно не может идти об итальянцах: на дощечке 17а они размещены севернее Киева, да и вообще не понятно, что было делить итальянцам с русами в раннем средневековье. Почувствовав это, Д. М. Дудко переводит слово

«фряце» на дощечках 17а и 33 как «фракийцы». Н. В. Слатин, хотя и пишет везде «фряжцы», но соотносит это имя с «фраками» и, что уж вовсе невероятно, с фригийцами. Проводя такую этимологизацию, он ссылается на Е. И. Классена⁴²⁰. Труд последнего «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до-рюриковского времени в особенности...» (М., 1854) является для Н. В. Слатина одним из довольно немногих источников сведений по истории славян. Между тем, даже столь нестрогий в плане науки «судия» как А. И. Асов признаёт, что мысли Е. И. Классена, «невозможно признать строго научными»⁴²¹. С этим сложно не согласиться, если учесть, что, по мнению Классена (который, заметим, был больше известен как огородник, автор труда «О разведении корнеплодов. Нужна ли нам брюква»), Боян «Слова о полку Игореве» - это Гомер, певец Троянской войны, а троянцы (заодно и пеласги, древние македонцы, фригийцы и фракийцы) - славяне. Кроме того, он был убеждён, что якобы «Ликург нашел первые восемь песен Илиады в Кеми, городе Троянском», утверждает, что речь идет «об уездном городе Кемь Архангельской губернии, в которой имеются также озеро Кемское, речка Кемь и несколько деревень того

же имени»⁴²². Против трактовок этнонима фряце, предлагаемых Д. М. Дудко и Н. В. Слатиным, говорит упоминание об этом народе в настоящем времени в тексте 33.

На наш взгляд, свидетельства о фрягах в ВК имеют другое объяснение. Тот же Д. М. Дудко напоминает о происхождении слова «фряги» от «франки»⁴²³. Прежде чем стать обозначением итальянцев, оно могло использоваться для именования жителей Франкской империи, включавшей в свой состав и Италию и имевшей куда как непростые отношения с балтийскими славянами. От последних рассказы о «фрягах» могли перекочевать и в «Книгу». Очевидно, что именно франкские мечи

имеются в виду и на дощечке 366 («меще хряжденьсте»; так это

словосочетание понял Д. М. Дудко). Н. В. Слатин слово хряжденьсте склонен переводить как «заржавелые». Впрочем, аналога ему он, видимо, в славянских языках не нашёл, а с Д. М. Дудко не соглашается, исходя из вполне фантастического предположения, что «фряжцы» в ВК -фракийцы/тракийцы, происходящие от фригийцев⁴²⁴.

Упоминание же о «синьцах» идущих к «фрягам», скорее всего, говорит об исследовании китайскими купцами (если под «синьцами» в источнике действительно имеются в виду китайцы) торгового пути на запад. О том, что проникновение китайских купцов в Восточную Европу было событием уникальным, говорит уже само упоминание о нём в документе (96): «Так ведь гостей, движущихся [к] нам, они повернули в

землю Синьскую, и не пришли [они] уж никогда» («тобо госте те-кунещаноі он поврташя до земе синьсте а не при де уж н и коли б в а»).

Сомнения в подлинности источника может вызвать упоминание в нём арабских купцов. 18а: «Арабы приходили к ним (к вендам. - Д. Л.) и торговали на торжищах богатства те и там же усаженных отроков, в

кабалу отдавшихся» («орабі ходящеше доте а трзящеше на

трзещех о богъствы та ітаможде оуседше отрце одерене да-

СЄІСЄ»). 34: «Лебедень же сидел в граде Киева у горы выделяясь умом, и правил от храма. Вот ведь, торжище иланьское и Орабы [как] управлять увидели, как порядок иметь» («лебедень бо седеете у граде коіева огорень акожде ізразена умем а правете одехріана себь то трзеце іланьско а орабе правете уздре іако чінь матеть»). Однако Е.С. Галкина на основе анализа арабских источников IX - XIII вв. делает вывод, что никто из представителей Халифата за весь указанный период не поднимался по Волго-Балтийскому пути на запад далее Волжской Булгарин⁴²⁵. Следовательно, рассказы ВК об арабских купцах в Восточной Европе, а, тем более, в Прибалтике можно трактовать как анахронизм. Между тем, тот же автор говорит о ведущей роли Русского каганата в Волго-Балтийской торговле⁴² Следовательно, само по себе знакомство русов с арабами в конце VIII - середине IX в. вполне вероятно. Так что, авторы ВК просто могли перенести современные им реалии на более западные территории. Вместе с

тем обращает на себя внимание само написание этнонима как орабе.

Слово рабе в «Книге» имеет значение «рабы» (например, на дощечке

• 26). О - один из универсальных предлогов, употребляемых в ВК
• (наравне с а) со многими падежами. Возможно, что в ходе дальнейшего уточнения трактовки соответствующих мест источника от этнонима «арабы» вообще нужно будет отказаться.

Дважды в ВК говорится о болгарах. 46: «Говорим ведь [мы] как говорится в наших землях, а не как Греци, желающие оруситься из корысти. Они Булгар подчинили ... иных, свой скот водящих себе в полях

злачных» («рцімобоякосеріщевнашіземіаненоякогрьціжади/

щ а се о руш ті іе нз е ку-оро с тітібулга рщіпощиня ті...

інужесваскьівьдіщіесвавополіх/ злащнЪх»). 34: «И вот князю Кию на ум пришло пойти на Болгар. И рать-то погнал на полночь и до самого Вороненца пошёл, и там уже встал, и так должен был своих воинов Полян повернуть. И вот голодом их взял, и так Голынь, град русский, отобрали [они] у тех на Донской земле (у Д. М. Дудко - «И так Голунь, град русский, отобрали по обету своему у другой земли». - Д. Л.). Так с теми те края забрал и русичей населил... И вот, Кий отвёл

полки свои от врагов и туда, где Болгары не пре не ще се из тех земель родам дать (у Д. М. Дудко - «И куда бы болгары не переселились

из той земли, должны были роду его дань давать». - Д. Л.)» («се бо кнзеве коіу до умь спаде ходіащете на блгаре а ту рате по-ждене до полуноще а ажде на вороненце ідестамо ожесіаі тако біа сва воі поленіа обращете іма а се бо глуде ісьва бере а тако голоіне градь русек одбреща обете сва од онеіа земе такосьте ова крае одебра ірусітце насЬдеіва... і се коіе одевенде плка сва од врзе і камо блгаре не пренещесе одь овіє земе імате родева даіаще»).

О подчинении болгар-кочевников грекам в конце VIII - середине IX в. никаких данных нет, поэтому в первом случае речь может идти о Болгарском царстве, и тогда сообщение это следует считать датирующим. В 865 г. болгары, потерпевшие поражение от византийцев, и зажатые между ними и войсками Великой Моравии, были вынуждены принять православие, что означало политическое подчинение Византии⁴²⁷. Правда, уже в 866 г. болгарский князь Борис, порвал с византийской церковью и пригласил римских священников. Но в 870 г., разочаровавшись в Риме, он изгнал его представителей и снова признал главенство византийских патриархов⁴²⁸.

На 34 же, очевидно, говорится о болгарах-тюрках середины - второй половины I тыс. н. э. Впрочем, недостаточная ясность этого текста и принципиальные расхождения в вариантах его перевода требуют его более подробного рассмотрения. Если Н. В. Слатин прав, данный текст - единственный, увязывающий Голунь с Подоньем⁴²⁹. Филолог

признаёт, что обетесва можно разбить как обете сва. Однако AOHeia (притяж. Донской) нельзя перевести как «другой»⁴³⁰. Вместе с тем он

игнорирует вариант разбивки од OHeia, который имеет место в Мир., и при котором соответствующее место действительно можно переводить как «у той (оной. - Д. Л.) земли». Впрочем, если Н.В. Слатин всё-таки прав, соотнесение Голуни с Подоньем может быть объяснено забвением изначального местоположения этого города. Кроме того, Ворскла в своих верховьях довольно близко подходит к речной системе Северского Донца, и, в принципе, нельзя исключать определённую политическую связь Голуни со славянами Верхнего Дона и с реконструируемым рядом исследователей «Русским каганатом». Что касается окончания отрывка, Н. В. Слатин пишет, что не смог распознать смысл фрагмента

не пренеще се. Но вариант Д. М. Дудко, видимо, в данном случае не исключает⁴³¹.

Едва ли в процитированном тексте речь могла идти о Волжской Булгарин: это государство возникло слишком недавно, чтобы относить войны с ним к временам Кия. В отечественной историографии существует точка зрения, что булгары (В. Т. Сиротенко) или иные тюркоязычные племена (В. Ф. Геннинг и А. X. Халиков) жили в Волго-Камье ещё до распада Великой Болгарии⁴³². Однако это мнение обоснованно оспаривалось Р. Г. Кузеевым, В. А. Ивановым и др.⁴³³ В конечном счёте, наиболее вероятным представляется всё-таки предположение, что начало массовой миграции болгар в Волго-Камье, шедшей несколькими волнами, началось не раньше распада Великой Болгарии, т. е. не рань-

тгут 434

ше конца VII в.

Конечно, если бы на дощечке имелась в виду всё-таки Волжская Булгария, это следовало бы считать анахронизмом, свидетельствующим о поддельности источника. Однако географические ориентиры, с которыми довольно тесно увязывается поход Кия - Голунь и Воронежец -по данным других дощечек никак не соотносятся с Поволжьем. Кроме того, если принять перевод Д. М. Дудко о «дани», то получится, что после войны с Кием болгары не раз меняли место обитания.

Следовательно, речь идёт, скорее всего, о времени, предшествовавшем образованию Волжской и Дунайской Болгарии, вернее всего, о У1-УП вв. н. э. В те времена болгарские племена кутургуров обитали в Северном Причерноморье (преимущественно, в междуречьи нижних Дона и Северского Донца)⁴³⁵, а утургуры, унногундуры, оногуры и др. жили на правом берегу Кубани вплоть до Дона⁴³⁶. Возможно, в ВК говорится о столкновении русов с одной из этих племенных группировок, причём на воспоминания о нём, скорее всего, наложились и реалии конца VIII - середины IX в., когда болгарские племена - носители степного варианта салтово-маяцкой культуры - занимали обширные

территории

Цсі

по нижнему и среднему течению Дона и Северского Дон-

Известно, что в 630-е гг. унногундурским вождём Курбатом было создано государство Великая Болгария, просуществовавшее до 679 г.⁴³⁸ В 660-х гг. хазары в союзе с северокавказскими аланами разгромили его, преследуя болгар до Дона⁴³⁹. Не исключено, что именно это событие в искажённом виде отображено в «Книге», тем более что аланы, судя по всему, были родственны русам. Рассказ же о киевском князе Лебедене, разбивающий повествование о борьбе Кия с болгарами, производит впечатление механической вставки, совершенно выпадающей по смыслу из текста. Впрочем, на дощечке 34 можно усмотреть попытку привязать старые воспоминания о борьбе ираноязычных племён с болгарами к современным автору конца VIII - середины IX в. восточноевропейским реалиям, когда место Великой Болгарии занимала Волжская Булгария.

Неоднократно в документе упомянуты также ромеи/ромейцы. Представляется, что в некоторых случаях под этим этнонимом скрываются не римляне, а византийцы, так как они сами предпочитали называть себя ромеями. Комплекс рассказов о сражениях с ромейцами на Дунае, возможно, представляет собой своеобразное наложение воспоминаний о борьбе с Римской империей в пору её единства каких-то племён, вошедших позднее в состав Руси, с более близкими и яркими воспоминаниями о противостоянии словен и антов с Византией в VI - начале VII вв. Особенно хорошо это показывает содержание дощечки 29, где говорится: «И вспомним, как римские орлы (...) поражены были дедами нашими на устье Дунайском. И вот, Траян напал на дулебов. И вот, деды наши пошли на легионеров тех и раскидали их. И то было за триста лет до нашего времени, и это [нам] надобно держать в памяти» («/ спомыньемо якожде роместе орлі (неразборчиво. - О. Т.) по-

раждіене бяще од діедове нашіа ідощіа на ліегоі оніе і розт-рщеща іех і то беньще о тріе ста лете до нашіе доба і сіє

імяхомь држете о паменте»). Также дощечка 29 сообщает о Траяне следующее: «И то вспомним, как Троянь был дедами нашими разбит, и легионеры его в рабство взяты на поля наши, и [когда они] там потрудились на нас десять лет, отпущены нами... И вот, Троянь был за пятьсот лет до Готов» («/ се взпомыньемо якожде троянь бя одо діедь/ нашіе рострщень і легы іе одерене бряте бяще до поль нашіех і тамо труждещесе про ноі десенте ліять/ і опущене есе од ноі... і се троіань бещ за пенте сты ліать/ до

год і Є»). То, что датировка здесь не совпадает с действительной, может объясняться и недостаточной осведомлённостью автора, и стремлением гипотетического автора подделки управдоподобить своё произведение. Но текст, кроме того, просто нелогичен: если, по мнению его автора, деяния Траяна имели место за триста лет до него, т. е. в VI в., то готы никак не могли появиться через пятьсот лет после римского императора, т. е. в XI в. Таким образом, хронологическую ошибку в тексте дощечки 29 естественнее всего объяснять простой невнимательностью автора или переписчика (вероятно, должно было быть не «пятьсот», а «пятьдесят» («пендесенты»)). Не исключён также вариант, что выражение «до нашего времени» («до наш1е доба») ориентирует не на время написания текста, а на какую-то эпоху в языческой периодизации истории. Впрочем, описываемые в тексте дощечки 29 события действительно весьма характерны для VI в., когда Дунай служил, фактически, главной границей между славянами и Византией и очень часты были взаимные разорительные нападения⁴⁴⁰. К концу VI в. относится и описанная Маврикием-стратегом традиция словен не держать рабов в вечной неволе, а отпускать по прошествии определённого срока времени. Автор текста, судя по всему, пытался согласовать имеющиеся у него противоречивые данные: об императоре Траяне, действительно жившем «до готов» (хотя, конечно, не за пятьсот лет; цифра «пятьдесят» является на много более подходящей, поскольку готы пришли в Восточную Европу в конце II в.), и о противостоянии словен/дулебов и ромеев/византийцев на Дунае в VI столетии.

В основном, византийцы фигурируют под именами греков и эллинов (однажды встречается термин «василийцы», т. е. воины императора -базилевса). Два этих слова, как правило, выглядят в тексте равнозначными. Но есть и случаи противопоставления. Например, на 186: «Греци

же среди Элани - племя особенное...» («грець бо междоу еланеоу

племе себетно»). Нельзя исключать, что слово елане! еланьсте следует переводить не как «эллины», а как «аланы», и тогда речь идет об ираноязычных союзниках греков в Крыму. Но более вероятным выглядит другое предположение.

Выше уже упоминалось, что в греческой богословской традиции слово «эллин» употреблялось в смысле «язычник». Таким образом, использование его в ВК, вполне вероятно, отражает своего рода богословскую полемику, развернувшуюся в Северном Причерноморье между представителями православия и русского язычества. В пользу этого мнения говорит и тот уже отмеченный нами факт, что на дощечке 246 эллинам приписываются человеческие жертвоприношения. Есть все основания считать, что в ВК термин «эллины» попал именно из Северного Причерноморья как реакция на попытки греков обратить русов в свою веру.

Помимо прочих, в «Книге» упомянуты несколько балтских и финно-угорских народов восточноевропейской Прибалтики (кроме часто отождествляемых с ними ильмерцев): жмудь, литва, весь, чудь и сумь. О фино-уграх на 46 сказано: «Зовутся они (русские племена. - Д. Л.) Поляне... Свередзи и Древляне. То поистине все - Русичи из Русколу-

нья. Не надо [им] делиться, как Сумь, Весь и Чудь...» («сезо/'ватте-

полян i.. свередз'//адревля-

но'/тоубосутевш'/русш т'юдроско -

улун '1ане '1ма '1..одЪленест1якосумьвесе/ ачудь..»). Здесь, очевидно, подчёркивается большее размежевание родственных финно-угорских племён по сравнению с восточнославянскими, как отрицательный пример для последних.

Говоря о балтах, авторы «Книги», как уже упоминалось выше, в одном случае прямо отождествляют их с ильмерами: «И тут-то Годь прибыли в неё («Сверензь». - Д. Л.). И Годь усилилась там-то. А Венды

ослабились так те до тьва. Тогда Жеменды были около тех, и то были Литава и называли себя Илмо, нами же называемые Илмры» (8(27)). Автор здесь подчёркивает родственность жмуди (жемаитов) и литовцев и говорит, что иначе они зовутся ильмами или ильмерами.

В другой раз жмудь упомянута на дощечке 28: «/ себто жмыд1е

р1екща намо о год'/е яка iMae детереха а /де до полуноще /

тамо у жмыд1е овратесе до полуде Hie ice /деть на роме /там о

се перящеть легы / вое iHOi / бере ругу влку оде OHOi / се втр-

зежеть ДО земе OHOia ice детерех уб'/ень бящь одокрех iMOy

себо годе та '/а бзем противен1а / roi сень i.зплеващуть /е». Перевод Н.В. Слатина: «И вот Жмыдь сказала нам о Годи, которая, имея Детереха, и пошла к полуночи, и там у Жмыди повернулась на полдень. И вот идут [они] на Ромеев и там воюют с легионерами и воинами другими, берут выкуп великий от них. И вот вторгаются в земли их. И вот, Детерих убит был Крехимом. Вот ведь, Годь эта противна Богам, и Те выплёвывают её». Перевод Д. М. Дудко: «Жмудь говорила нам о готах, что во главе с Теодорихом шли на север и там в Жмуди обратились на юг. И пошли на Рим, и там разбили легионы и иных воинов, и брали ругу великую от них, и вторглись в землю ту. И вот Теодорих: убит был им Одоакр. Готы те богам противны, и боги выплёвывают их». И далее

на той же дощечке: «ice жмыдь рещеть намо яко пшеде о

домоще Haujie / подрже Hoi nporiee рз'!ем HaiuieM». Н. В. Сла-тин: «И вот Жмыдь говорит нам, что прийдёт на помощь нам и поддержит нас против врагов наших». Д. М. Дудко: «И жмудь говорит нам, что придёт на помощь и поддержит нас против врагов наших».

Комментируя этот отрывок, Д. М. Дудко пишет, что во второй половине V в. готы Теодориха находились не в Восточной Европе, а в Паннонии (Западной Венгрии)⁴⁴¹. Таким образом, с балтскими племенами контактировать они не могли. В 489 - 493 гг. они завоевали Италию, которой с 476 г. правил Одоакр, вождь германских племён (ски-

ров, ругов и др.). Сам Одоакр (одокрех в ВК) был коварно убит Теодорихом (детерех в ВК): после трёхлетней осады Равенны остготскими войсками Теодориха Одоакр в 493 г. сдался на почётных условиях, но был убит⁴⁴². Н. В. Слатин не только не видит в оригинале Одоакра (по его разбивке Детерих оказывается убит неким Крехимом), но и недоумевает, почему Д. М. Дудко видит в «Детерихе» Теодориха⁴⁴³. С первым его доводом формально ещё можно согласиться, поскольку

y6ieHb бящь («был убит») может относиться и к Детериху, хотя

KpexiMOy - не вполне правильный с грамматической точки зрения инструментальный падеж: флексия местного падежа единственного числа

существительных с основой на *й (оУ) на месте ожидаемых омь или

ъмь. Но Теодориха в «Детерихе» Н. В. Слатин не признаёт только потому, что ему не известно, что имя этого готского вождя в германском эпосе, зафиксировавшем его нижненемецкую форму (например, в «Песни о Нибелунгах»), именно Дитрих (Дитрих Бернский, т. е. Веронский)⁴ . Признав же в «Детерихе» Теодориха, логично предположить упоминание далее в тексте именно Одоакра (при этом сохраняется почти та же разбивка, что и у Ю. П. Миролюбова: «/' се детерех y6ieHb

бящь одокрех Iмоу», т. е.: «и вот Детерех, убит был Одокрех им»; ошибка в форме инструментального падежа при этом не устраняется, но, судя по всему, здесь можно предполагать как ошибку в самом оригинале, так и при переписывании). Таким образом, в данном случае перевод Д.М. Дудко представляется более верным.

А. Г. Кузьмин и В. В. Фомин отмечают, что предания о Теодорихе и Одоакре жили и на Балтике. Причём в средневековой славянской эпической традиции Одоакра считали славянским или русским князем, противопоставляя его герою немецкого эпоса Теодориху - Дитриху остготскому⁴⁴⁵. В саге о Тидреке Бернском действие разворачивается от южнобалтийского побережья до «Палтескиа» и «Холмгарда»⁴⁴⁶. В позднейшей традиции даже Богдан Хмельницкий считал себя (или так считало его окружение) потомком властителя Рима Одоакра, выходца из Ругии - Русии⁴⁴⁷. Отголоски этих балтийских преданий сохранились и в Новгородской первой летописи⁴⁴⁸. Говоря о предводителях разорения Константинополя крестоносцами в 1204 г., летописец пишет:

«Маркосъ от Рима, въ граде Берне, идеже бЪ жилъ поганый

злы и Дедрикъ»⁴⁴⁹. Таким образом, дощечка 28 отражает, вероятно, одну из начальных стадий формирования в Прибалтике эпоса о противостоянии Одоакра и Теодориха, когда ещё жива была память об их борьбе в Италии, но наметилась тенденция привязывать её и к Балтийскому побережью.

Не очень понятно обещание жмуди помочь русам в борьбе против их врагов (здесь, скорее всего, имеются в виду греки). Но упоминание в этом же тексте Бравлина и венедов заставляет предположить, что автор имеет в виду некие союзнические обязательства западных литовцев по отношению к этому князю, имевшему, судя по его имени, прибалтийское (венедское) происхождение.

Заметим, что во второй половине XIX в. именно «жмудское» происхождение Руси некоторое время отстаивал Н. И. Костомаров⁴⁵⁰. Но у нас нет оснований увязывать с этой теорией данные В К, в первую очередь потому, что в источнике нет отождествления жмуди и руси.

Из западнославянских народов в источнике, помимо венедов, названы ляхи и чехи.

О ляхах в первом случае (56) говорится, что к ним из-за войн переселилась часть родичей за сто лет до Германареха. Во втором (33), что «собрались вместе Поляне, Древляне, Кривичи и Ляхи в кучу Русскую и

стали все Русичи» («/ се соукон/'ще поляны древляно/ крвище /

ляхъве на кущу руську / ста рус/'ц/'»). В обоих этих сообщениях не хватает конкретики. Не совсем ясно, называются ли здесь ляхами предки современных поляков, племя со схожим названием, или это собирательное имя западных славян (подобно «племенам Щека»), Поэтому позволим себе не предлагать в этом случае собственной трактовки, отложив её на будущее.

Этноним «чехи», возможно, находим на дощечке 7з. На ней говорится: «кол/' бо /щеху ще до закату суне со вое сва а хрвать бер '/яй све воя тодь /на щесть /щеху се ленше з русева а тако з не оділенціа земе а с ні хм а утворе русколане». Перевод Д. М. Дудко: «Когда Щек шёл на закат солнца с воинами своими, а Хорват (Хорив) забрал своих воинов, тогда другая часть чехов осталась русами и так поделила землю и образовала с ними Русколань». Перевод Н. В. Слатина: «Когда и Щехо идёт на закат солнца с воинами своими, и Хорват берёт своих воинов тогда, другую часть. И Щехо поселился с Русами. И так с ними поделил [их] земли и с ними сотворил Русколань». При этом Н. В. Слатин, в принципе, допускает, что тодь іна

щесть можно объединить с / щеху СЄЛЄНШЄ, но, поскольку союз / нельзя выбросить, «другая часть чехов» никак не получается⁴³¹. Однако перевод самого Слатина выглядит нелогичным: с одной стороны, воины Щека уходят на запад, а с другой, они же остаются с русами. Поэтому смысловое члениение текста Д. М. Дудко кажется более оправданным. В любом случае это свидетельство дощечки 7з весьма интересно. Выше уже указывалось, что столицей Русколани в ВК названа Голунь. Это античный Гелон, связываемый современными исследователями с Бельским городищем. Археологами обнаружено в нём два культурных компонента, один из которых может восходить ещё к киммерийским временам, а второй, родственный славянам, имеет явно западное происхождение, связываясь с карпато-дунайским миром (племена Щека!). Таким образом, дощечка 7з, вполне вероятно, отражает раннее столкновение предков славян (выходцев с запада) с автохтонами Среднего Днепра неславянского (возможно, индо-иранского) происхождения, родственными позднейшим русам.

В целом, нужно признать, что сообщения ВК об этнических контактах наших предков часто неожиданны. Но, в то же время, ни одно из них не оставляет впечатления грубой подделки. Напротив, ощущается глубокая сопричастность авторов «Книги» описываемой эпохе.